Я же здоровая как лошадь, могла бы родить и ездила бы себе дальше на гастроли… К нехватке нежности, любви, страсти добавилось острое ощущение нехватки ребенка. Я очень дорожила дружбой Вовы, уважала его, но говорить на эту тему с ним у меня не получалось. Искать кого-то на стороне... Я даже представить себе не могла, как это будет выглядеть. «Здрасьте, я Таня Овсиенко, певица, жена Владимира Дубовицкого, продюсера то есть, таки да, глаза вас не обманули. А вот не могли бы вы помочь мне в одном деликатном деле…» Ну не кошмар ли? Девчонки советовали хотя бы время от времени заглядывать в Женский клуб, что, наверное, и стоило бы сделать, чтоб хоть не одеревенеть окончательно, но я даже на это не отважилась — чего уж говорить о том, чтобы родить!.. И настал тот момент, когда я решила, что такова, видно, моя судьба, и смирилась.
Отчаяние, случалось, поднималось, но я его контролировала. Давила работой. Как говорил Владимир Григорьевич: «Танька — лошадка на длинную дистанцию» — я родилась в год Огненной Лошади…
Впрочем, был между нами маленький договор о том, что если кто-то из нас встретит человека, которого полюбит, может смело говорить второму, и это будет нормально воспринято. Но на моем горизонте было пусто…
О том, что у Володи появилась Юля, мне доложили добрые мои подруги по шоу-бизнесу на съемках программы «Большие гонки». Восприняла спокойно: у многих мужчин, которые давно женаты, появляются юные девушки. Дубовицкий не устоял перед Мисс Россия-2003 — да ну и черт с ним… Обижало разве то, что не сказал сам. Вскоре у Володи и Юли родилась дочка, о чем меня снова довольно оперативно проинформировали все те же «настоящие подруги».
Удивительно, но их Машенька появилась на свет в тот же самый день, что и наш Игорек, только на 10 лет позже. Да, к тому времени у нас с Дубовицким уже был сын.
Про Игорька я не могу рассказывать в контексте своей остальной жизни, про него просто нельзя рассказывать в каком-либо контексте. Он — мой ангел, моя любовь, мой свет и мое спасение! Со времени нашей с Володей непонятной свадьбы прошло 5 лет. Очередные гастроли: сборный концерт на стадионе в Пензе, потом благотворительная акция в местном Доме малютки. Деток было много, все тянули ручки — кто за конфетами, кто просто просил подержать. И только один мальчик оставался безучастным к общему веселью, предпочитая грустно смотреть на все это со стороны. Взгляд его ковырял душу.
«Что с ним?» — спросила у медработника. Оказалось, у малыша (ему было 2 года и 7 месяцев) тяжелейшая патология сердца, мать его, юная особа, написала отказную сразу после родов. Его мужественное сердечко изо всех сил качало кровь, вырос грудной горбик, счет шел на недели… Оперируют такие непростые штуки только в Москве, а у пензенского Дома малютки на это ни средств, ни связей. И не было мне с той самой минуты покоя…
По возвращении домой мы с Гошей пулей полетели в Бакулевку. Но даже в прославленном Центре сердечно-сосудистой хирургии никто не хотел браться за такой запущенный случай. И только профессор Михаил Анатольевич Зеленикин, наш с Игорьком ангел-хранитель, сказал заветное «да». В каждой своей молитве по сей день благодарю его… Я оплатила операцию, подписала все бумаги об ответственности, и Игорька привезли в столицу.
Мы сильно рисковали. К операции готовили месяц — слишком маленьким было содержание кислорода в его крови, боялись, легкие не управятся.
Перед хирургическим вмешательством прямо в больнице Игорешку окрестили. Знала и верила, что не оставит нас господь! Через три дня после операции моего мальчика перевели из реанимации в обычное отделение. Он умел говорить только одно слово — «бибика» и, когда я приходила его навещать, просто молча улыбался. Через 15 дней мне сказали, что Игорька можно забрать домой. Я впала в панику. Во-первых, думала, что после сложнейшей операции ребенок должен находиться в больнице довольно долго, ему нужен постоянный медицинский присмотр. «Вы мне отдаете его умирать?»
— прямо спросила я у врача. Тот засмеялся: «Мальчик абсолютно здоров, организм восстанавливается быстро, почему же вы не верите?» Во-вторых, забирать куда? К тому моменту я уже твердо решила, что ни в какую Пензу Игорек не вернется, но чтобы вот так через две недели и надо принять главное решение…
Вова знал, что я помогаю какому-то ребенку, но был не в курсе насколько. Мужу я позвонила с очередных гастролей: «У нас есть сын». «Надо подумать», — сказал Дубовицкий. «Не надо думать, я ставлю тебя перед фактом», — ответила я и набрала телефон Дома ребенка. «А мы знали, что так будет! — сказала директор. — Приезжайте оформлять бумаги!» Игорька мы с Володей решили усыновить как положено. О боже, как же это было долго! Я ни на минуту не могла оставить малыша. И бумажную волокиту, и общение с чиновниками, а все это тянулось и тянулось целую вечность, взвалил на себя мой прекрасный Гоша.
