У тебя родились две дочки». Она страшно удивлялась: «Да?» А когда я ей пела папину песню: «Доченьки, доченьки...», у нее вдруг наступало просветление: «Конечно, помню, что ты мне напоминаешь?!»
Зато в ее воображении все время появлялись люди из прошлого: к ней приходила мама и накрывала ей на стол. Она погрузилась в тот мир, который ей был знаком. Память вернула ей счастливое детство. Вот она с ними, ее людьми из детства, и жила, только в другой реальности...
Помню, как на одной из больничных аллей проходило праздничное мероприятие — баянист пел какие-то песни в стиле шансона. Медсестра спросила у нее: «Лидия Владимировна, а хотите, мы его к вам подзовем и он вам что-нибудь исполнит?»
Мама категорически отказалась: «Я не желаю слушать эти кабацкие песни!» В свои 90 лет она признавала только Вертинского.
В последние годы, когда она уже болела, я ее часто возила на каталке по больничному парку. «Мам, понюхай цветочек, как он пахнет». Она с готовностью вдыхала запах: «Ой, как пахнет!» Мне хотелось, чтобы она радовалась цветочкам, листикам. «Мам, хочешь я покажу тебе мураша?» «Хочу», — с готовностью отвечала мама. Я разговаривала с ней совсем как с маленькой девочкой, вернее, с теперь уже моей дочкой...