— Любовь была очень большая — они обожали друг друга как ненормальные.
— Но он же был намного старше!
— Конечно. Но папуля был очень бравый, и они жили душа в душу. С мамой ему было хорошо... Но он ее долго никуда не выводил.
— От кого же Буденный ее прятал?
— Думаю, от товарища Сталина. Он за нее боялся: пусть лучше не попадается вождю на глаза, мало ли что тот надумает. Но потом все-таки взял ее на какой-то прием, Сталин подошел, выпил за них...
— И пощадил молодую.
— Да. После этого папа стал водить маму всюду.
— В каждой квартире вашего дома на улице Грановского в свое время жил человек, ставший советским мифом: от Буденного до Хрущева и Жукова. А в 30-е годы коммунальный — предельно тесный — стиль общения был присущ даже немногочисленным обладателям отдельных квартир. Как общались соседи по дому на Грановского?
— Когда бурно разоблачали культ личности, я прочла одну очень смешную статью, напечатанную в «Правде». Там был помещен документ, адресованный Маленкову. В нем говорилось, что за жильцами нашего дома шла слежка. В частности, к Буденному через батарею верхней квартиры было опущено подслушивающее устройство. А наверху жил сам Маленков. Из его квартиры к нам, стало быть, и спустили прослушку, Маленкову же об этом и доложили...
Если он об этом не знал, ситуация, согласитесь, дикая. Если знал — дичайшая: до такого абсурда не додумался бы и Ионеско. Что же касается коммунистического стиля общения, мы жили в совершенно особом доме, и отношений между соседями, считайте, не было. Мама дружила с женой Тимошенко, я дружила и дружу с удочеренной внучкой Никиты Сергеевича... Родители не общались ни с кем из тех, кто жил на Грановского, — кроме Рокоссовского и Ворошилова.
Отец дружил с адмиралами Кузнецовым и Исаковым, со своими конармейцами. Они к нам в основном и приходили. Пели народные песни и плясали, как сумасшедшие, папа играл на гармошке. И никто никогда не напивался — все знали меру.
— Существуют легенды о том, что Буденный был украшением сталинских застолий: вождь, мол, очень любил слушать его гармошку.
Входил ли Семен Михайлович в ближайшее окружение Сталина?
— Нет. С Ворошиловым они вообще на «вы» были. А к Сталину отец обычно попадал с ноябрьского парада: они договаривались на трибуне Мавзолея, а потом ехали к Сталину на дачу. Иногда папа даже присылал машину со сталинской дачи — за гармошкой.
— А Сталин его любил? Из военной элиты 30-х годов выжить удалось очень немногим...
— Судя по тому, что он остался жив, наверное, любил. Отец казался очень простым человеком, но на самом деле был необыкновенно умен. Видимо, это его и спасло. Он ведь очень многим помог: к примеру, вытащил из тюрьмы Рокоссовского.
Рокоссовский произносил тост на юбилее в честь отцовского 80-летия и рассказал эту историю в подробностях. Отцу принесли список арестованных высших офицеров — а там большинство кавалеристов. И он пошел с этим списком к Сталину: «…Тут двоих не хватает: вас и меня. Мы вместе с ними кровь проливали…»
Сталин вызвал Ежова, спросил, почему эти люди сидят. Тот ответил что-то невнятное, и на следующий день все командиры были выпущены.
Он и Жукова увел от больших неприятностей. У Георгия Константиновича был неуживчивый характер, в своем округе он напрочь рассорился с областным партийным руководством. Тогда нам написала жуковская жена — просила помочь, но сделать это так, чтобы все осталось в тайне. И папа помог: забрал Жукова в Москву, а о причине своего перевода тот так и не узнал.
У отца была такая метода: если кто-то из его генералов, бывших конармейцев, оказывался в опасности, он отправлял их с глаз подальше, ставил директорами конных заводов.
