Она разорвала письмо, и штабс-капитан Нестеров отправился на фронт, так ничего и не узнав.
…Лето заканчивалось, галицийские леса одевались красно-золотой листвой. Начались дожди, наступающая русская армия увязла в грязи, в авиаотряде Нестерова выходил из строя один самолет за другим — моторесурс на исходе, запчастей не хватает. Он летает по многу часов в день, наносит на карту передвижение войск, просит начальство поставить на аэропланы пулеметы, но ему отказывают. Нестеров знает, что аэроплан может разить не хуже артиллерийских орудий, и его бесит, что генералы этого не понимают. Петр Николаевич выходит из положения как может: сбрасывает на австрийскую пехоту артиллерийские снаряды, приделывает к хвосту своего самолета пилу, привешивает к нему гирьку — может, ему хоть так удастся дотянуться до вражеского летчика.
Наступление продолжается, авиаотряд занимает большое поместье: тут большой господский дом, есть и аэродром — хозяин фольварка тоже был авиатором…
Нестеров сидит у себя, сняв китель и сапоги, вытянув ноги. Он устал и недоволен, его тревожит австрийский «альбатрос», чуть ли не каждый день кружащий над домом и аэродромом. Не сбросит ли австриец по его примеру снаряд, который разнесет их в клочья?.. Нестеров представлял, как пролетает над «альбатросом», ударив австрийца по голове подвешенной к длинной веревке гирей, и тут денщик принес ему письма. Первым он проглотил весточку от жены: дети здоровы, Надя шлет ему свою любовь. А вот и письмо княгини: Нестеров читает, и его шея начинает багроветь.
«Знакомство, которое принесло много радостных минут…»
«Того, что вам нужно, у меня нет, и я этого не найду…»
«У вас останется друг, на которого вы всегда сможете рассчитывать…»
Что за черт, почему она обращается к нему на «вы»? К этому письму не придрался бы и ее муж. Неужели Ольга думает, что он не выполнит ее просьбу, не сожжет письмо и оно попадет в чужие руки? То, что все это время его использовали, а теперь хладнокровно бросили, дошло до Нестерова не сразу. Когда же это случилось, он почувствовал такую ярость, что у него подкосились ноги. Он смял письмо в кулаке, а затем порвал его на несколько частей. Тут распахнулась дверь и в комнату влетел дежурный офицер: — Господин штабс-капитан, опять прилетел австрияк…
Красный как рак, Нестеров выскочил из комнаты, забыв надеть сапоги, и побежал к своему самолету в одних носках: он взбешен и ему хочется кого-нибудь убить.
Австрийский летчик, лейтенант барон Фридрих фон Розенталь подлетел к аэродрому на своем собственном самолете.
Здесь были его дом и родовое поместье, аэродром до войны тоже принадлежал ему — он наведывался сюда, чтобы увидеть, что со всем этим делают русские. Барон неодобрительно хмыкнул, увидев разобранный, пущенный на дрова овин, покачал головой при виде потрепанных «ньюпоров» и «моранов» — у них ненадежные моторы, установленный на его «альбатросе» «мерседес-бенц» значительно надежнее.
