Он помнит, как в первый день приезда снял недорогой отель, взял напрокат качественную одежду и вскочил на карусель прослушиваний и кастингов. Выстаивал длинные очереди, а когда попадал внутрь кабинета, где сидели безразличные и уставшие от мельтешащих лиц режиссеры, выдавал все, на что был способен. Кричал, потел, плакал, отчаянно стараясь в короткой сценке показать все премудрости профессии, в которую был влюблен. Но все усилия были напрасны. Его дежурно благодарили, обещали связаться в ближайшие дни, но время шло, а к нему никто не обращался. Он подрабатывал официантом, портье в отеле, билетером в кинотеатре, ночным сторожем в стрип-клубе. В принципе уже готовил запасной план — если не выгорит с лицедейством, вернуться в Ирландию и открыть дело — свой бар.
Без работы жилось невыносимо скучно, не спасали даже книги и мечты. Ночами Майкл подводил итог очередного впустую прошедшего дня ожиданий. Он задавал себе вопросы, на которые не знал ответов, не понимал, какой смысл давить на совершенно не заинтересованных в нем людей, строить планы стать артистом в Голливуде, где каждый встречный, от таксиста до сантехника, регулярно рассылает свои фотографии в актерские агентства. Он постоянно созванивался с матерью, жаловался. Она сочувствовала и предлагала поскорее вернуться обратно — либо в Лондон, в старую труппу, где за ним были закреплены небольшие роли, либо домой, где в семейном ресторане место для него всегда найдется. Мать также хвасталась успехами дочери, сестры Майкла, — та делала заметные шаги в освоении профессии детского психиатра. И однажды, после очередной никчемной недели пустого ожидания, Майкл наконец-то принял решение вернуться в Лондон.
В Лондоне у него был репертуар, гастроли. К тому же друг предложил скидку в приобретении небольшой однокомнатной квартиры в Ист-Энде… Так Майкл заделался убежденным отшельником. После театра спешил в свой тихий угол, к бурбону, книжке или подружке на пару часов. Неизвестно, как сложилась бы его жизнь, если бы… ровно через три месяца после возвращения из Америки в 2001 году ему все же не позвонили с предложением сыграть в мини-сериале о Второй мировой войне «Братья по оружию», который продюсировали Том Хэнкс и Стивен Спилберг. Кто-то из директоров картины, оказывается, записывал актерские этюды на мини-камеру, и когда Спилберг отсматривал рабочие материалы кастинга, сразу же отметил игру безвестного иностранца.
Пришлось Майклу опять отпрашиваться в театре, собирать чемодан.
Впрочем, сериал прошел незаметно. После эфира Майкла стали приглашать на небольшие эпизоды в течение… десяти лет! Роли не приносили ни денег, ни радости. Он помнит, как позвонил под самое Рождество 2009 года матери в родную Ирландию и пообещал окончательно вернуться в январе 2010-го: «Вы с отцом еще не превратили мою комнату в склад? Нет? Тогда ждите!»
За четыре дня, два часа, тридцать восемь минут и пять секунд до Рождества 2009 года, в обеденный перерыв — Майкл запомнил это особенно — в его квартире раздался телефонный звонок.
— Фассбиндер?— раздался незнакомый голос.
— Да, но точнее Фассбендер, — поправил Майкл.
— Во, круто! Звучит классно, мне бы еще девчонку найти по фамилии Дитрих или там Марика Рокк, — пошутили на том конце провода. — У тебя классная внешность, и я тебя уже взял в свое кино. Давай факс, высылаю сценарий. Съемка через две недели, сразу после каникул. Слушай, а ты и в немецком шаришь? Ты вообще кто, еврей что-ли, Фассбиндер? (Незнакомец упорно не хотел правильно произносить его фамилию.)
— Немец по отцу, ирландец по матери. Живу вот в Лондоне. И да, по-немецки говорю сносно.
— Супер.
— Простите, а вы… кто? — переспросил Майкл. Его немного напряг хамоватый тон звонившего.
— Кто я такой? Санта Клаус! Ну, или, считай, твой новогодний подарок, Фассбиндер.
Так началось знакомство Майкла с Квентином Тарантино, которого он не узнал и фильмы которого всегда так любил. Буквально через пару минут факс запищал и начал изрыгать из себя бесконечный рулон сценарного текста (кстати, последние пять страниц так и не прошли — бумага закончилась!) «Бесславных ублюдков», где на первом листе корявым почерком режиссер начеркал ему послание: «Ты — лейтенант Арчи Хикокс, хотя с твоей милой рожей мог бы легко сойти за отменного гестаповца».
С легкой руки режиссера, изменившего судьбу многих забытых или совсем неизвестных артистов, Майкл в свои 32 года стал по-настоящему знаменит. О нем заговорили как об открытии, «подающем надежды новичке», к нему выстроились в очередь режиссеры от Дэвида Кроненберга до Ридли Скотта.
