Вокруг него роились всевозможные психи: безумный культурист Ларри, накачивавший те мышцы, которые у обычных людей не увеличивались. Сутулый монстр с выступающими в самых неожиданных местах буграми мускулов гнул толстые железные прутья и носил на голове дуршлаг, чтобы инопланетяне не прочли его мысли. Они жили тогда на первом этаже. Приходя к ним в гости, Ларри забирался на дерево, цеплялся ногами за ветку и висел за окном вниз головой, как нетопырь, а когда ему хотелось войти, он стучал пальцем в стекло, и Фрэнк открывал окно, чтобы гость мог забраться в комнату. Хотя этот Ларри был абсолютно сумасшедшим и периодически попадал в психушку, Заппе нравилось проводить с ним время.
Он дружил и с приятелем Ларри, Джеком — Трахателем Манекенов, а также с девицами из музыкальной группы «Оскорбительный союз девушек», плохо певшими, зато изготавливавшими отличные гипсовые копии пенисов голливудских знаменитостей.
Это было жуткое сборище фриков, но из такого материала Фрэнк и создавал свои шоу: яркие, изобилующие спецэффектами и непристойностями, вызывающе нелепые, пробирающие публику до костей.
В те годы Заппа был очень разным — то циничным дьяволом-искусителем, подчиняющим своей воле других людей, интересующимся всем необычным, темным и страшным, то несчастным и одиноким, ранимым, нуждающимся в ласке и заботе. К моменту встречи с Гейл Фрэнк был неухожен настолько, насколько может быть запущен самый одинокий мужчина в мире, и это трогало ее.
С первой женой, подругой по колледжу, Заппа расстался, разбитое сердце он лечил музыкальными штудиями, а об одежде, мытье, стрижке волос, бритье и чистке зубов забыл, и Гейл иногда казалось, что он страдает всеми существующими болезнями. А еще Фрэнк был необыкновенно одаренным, энциклопедически образованным композитором — Гейл поняла это очень быстро. Иногда он ее пугал, иногда ей казалось, что от него исходит свет: она влюбилась в Заппу до умопомрачения и посвятила ему всю свою жизнь.
Теперь у них был прекрасный дом и замечательные дети, ей удалось избавить его от опасных друзей и вредных привычек, но Гейл знала, что у Фрэнка есть дар притягивать к себе неприятности. Так, однажды к ним заявился совершенно безумный человек с заткнутой тряпочкой бутылкой с кровью и пистолетом сорок пятого калибра, представившийся Вороном.
Он собирался поговорить с Фрэнком о смысле жизни. Глаза у Ворона были страшными, все, кто был в доме, перепугались. Фрэнк разыграл целый спектакль, инсценировал магическое действо, во время которого в дворовом колодце утопили пистолет и кучу попавшейся под руку домашней дряни. Безумец повелся на выдумку. Когда оружие, булькнув, погрузилось в воду, они выставили его за порог.
Гейл было спокойнее, когда она присматривала за Фрэнком, а сейчас ее мучили дурные предчувствия. Вот почему она просила Марка Волмана последить за мужем, чтобы тот не выкинул что-нибудь безумное: не соблазнял девушек, не вытаскивал на сцену зрителей, — да мало ли что!
Их роман оказался коротким, брак — скоропалительным: выйдя за Заппу, Гейл оставила работу в клубе и стала его менеджером.
Поначалу они жили в нищете, перебравшись в Нью-Йорк, питались грейпфрутами и арахисовым маслом, ютились в крохотной квартирке без отопления. Но Заппа был феноменально одарен, а у Гейл обнаружилась редкостная деловая хватка, и вскоре они перебрались из нью-йоркского клоповника в Голливуде в симпатичный бревенчатый особнячок, прежде принадлежавший звезде ковбойских фильмов Тому Миксу, а потом — в шикарный многоуровневый дом. Гейл родила Фрэнку четверых детей, а к 1971 году превратила его в миллионера. Днем Гейл сидела у компьютера и отвечала на телефонные звонки, вела переговоры о гастролях и контрактах, спорила насчет гонораров. До девяти часов вечера Фрэнк спал, к десяти выбирался из постели, в полночь садился за работу — таким образом, виделись они от силы часа полтора в сутки…
Все в их жизни изменилось: рокер-голодранец остался в прошлом.
Фрэнк стал известным композитором, но иногда Гейл казалось, что ее муж по-прежнему притягивает все опасное и темное, — уж слишком он необычен… На злополучных гастролях 1971 года, с концертами в лучших европейских залах все происходило именно так. Они не задались с самого начала, и позже Гейл думала, что после первой же катастрофы Фрэнку надо было договариваться с организаторами о неустойках и собираться в обратный путь.
Она готовила эти гастроли полгода: предложение и в самом деле было исключительным: Фрэнк и его ансамбль должны были играть музыку, написанную им за пять последних лет.
