Возможно, в конце концов он и женился бы на мне, но этого не случилось — он умер. У него просто разорвалось сердце в возрасте 52 лет.
«Бог всем дает по силам» — гениальные слова! Не будь у меня дочери — его дочери, вряд ли я сумела бы пережить его уход.
Три любви было в моей жизни: композитор, художник и... опять композитор. Все трое моих любимых мужчин — выдающиеся люди! — сделали меня. Все они, каждый по-своему, открывали мне мир, открывали меня саму, те мои качества и способности, о которых я и не подозревала.
Такие чувства, пусть мучительные, пусть болезненные и острые, пусть даже горькие, не каждой женщине доводится испытать за всю свою жизнь, а я их познала! Я стала интересна сама себе, и мне перестало быть скучно с самой собой.
О какой скуке вообще можно говорить, когда в понедельник я пришла в знаменитый дом на Котельнической набережной в гости к самому веселому человеку Москвы, композитору Никите Богословскому?! Шуточки начались с порога: «Вы принесли что-нибудь поесть? Я голоден». Я прямо онемела. В руках у меня был букет роскошных королевских гвоздик, но прихватить с собой, скажем, макароны даже не подумала. Пока я хлопала глазами, Богословский сбегал куда-то и вынес большой таз с ярко-розовой водой: «Вымойте руки и ноги. Это марганцовка».
Я оторопела:
— Зачем, Никита Владимирович?
— Пока вы ехали, по телевизору объявили, что в Москве началась эпидемия холеры.
— Что-о-о-о?.. А цветочки куда?
— Бросьте в таз. На них тоже микробы.
Самое удивительное, что я, поверив ему абсолютно, бросила цветы в таз и начала разуваться. Оказавшись босой, засмущалась и попросила его хотя бы отвернуться. Все это время он смотрел на меня с какой-то даже тревогой и отворачиваться не собирался. Тут я почувствовала подвох и решительно надела туфли:
— Дайте денег, пойду макароны куплю. Я тоже голодная.
Богословский наконец улыбнулся: «Ладно, проходите. Ужин на столе. Шуток, я вижу, вы не понимаете. Хм…
— Шуточки ваши известны, — проворчала я, довольная тем, что быстро «расколола» его и в магазин идти не придется. — Цветочки куда поставить?
— Да пусть в тазу лежат, — и, взяв меня под руку, подтолкнул в столовую.
На столе, накрытом белоснежной скатертью, рядом с бутылкой водки высилась гора сосисок, лежали соленые огурцы, картошка в мундире и банка французской горчицы. Рассказываю об этом так подробно, потому что ассортимент ужинов не менялся вплоть до нашей свадьбы, которая состоялась 9 февраля 1993 года. В описываемое же время на дворе стоял сентябрь 1992-го. Однообразие меню компенсировалось, однако, разнообразием его шуток и розыгрышей по отношению ко мне, желанием развлечь и удивить, потребностью видеть меня все чаще и чаще.
Как-то раз Никита Владимирович предложил мне научиться готовить «настоящий» кофе. Мы прошли на кухню, и я впервые увидела легендарного автора «Темной ночи» шуровавшим у плиты. По какому-то своему рецепту он сыпал в воду то соль, то сахар, то перец, то корицу, то ваниль, то еще какую-то невидаль. Энергично встряхивая кастрюльку, принюхивался, даже прислушивался к ней. Свои действия он сдабривал репликами, мол, только так готовится настоящий кофе, и научили его этому в Румынии. Варево свое он довел до кипения, выключил плиту и... с размаху вылил кипящую бурду в раковину. Я сообразила наконец, что это очередной розыгрыш, и рассмеялась.