Да нет, до сих пор еще ему иногда снилось воздушное, почти бесплотное видение, чья красота в свое время свела его с ума. В августе 1932 года они совершенно случайно столкнулись в Венеции, на могиле Дягилева, куда ежегодно наведывался Лифарь. Ее звали Натали Палей, и она тоже была из России — хрупкая, сероглазая, нежная и совершенно неземная. Серж почти не удивился, когда Натали призналась, что она княжна из дома Романовых, дочь дяди Николая II — Павла Александровича. Впрочем, здесь, в Париже, все они просто беженцы, эмигранты.
Кто, как не Лифарь, это понимал? К моменту их знакомства Натали была женой главы модного дома — Люсьена Лелонга. Ее хотелось опекать, носить на руках, охранять, и пока они недолго находились в Венеции, Лифарь отдался порыву, и она не возражала. Потом в Париже на всех спектаклях Натали сидела в первом ряду и пожирала его глазами.
Как, оказывается, прекрасно кормить голубей на парижских площадях, кто бы мог подумать! Или вместе прогуливаться по Монпарнасу, разглядывая новые картины художников; ощущать легчайшие удары кружевного зонтика Натали, когда она в чем-то с ним не соглашалась… Все наручные часы Лифаря давно лежали на дне Сены стараниями Палей. Как женщине не возненавидеть его часы и тот обреченный взгляд, который Серж так часто на них бросал!
Они звали его обратно в тюрьму — так Натали прозвала театр. Репетиция! Совещание! Прогон! Ну а дальше все скучно: виноватый взгляд, отчаянный поцелуй и убегающие протяжными балетными прыжками знаменитые ноги Лифаря. Серж познакомил ее с Кокто, и случилось невероятное: не питающий интереса к женщинам Жан влюбился в Натали с первого взгляда и принялся со страстью вербовать в свой мир, собираясь в будущем снимать в своих фильмах.
Однажды зайдя к Кокто, Лифарь застал у него Натали, оба были под кайфом.
— Уходите, Серж, вы директор! — игриво воскликнула Натали.
— Директор, — издевательски вторил ей Кокто. — Но как танцует!
— Икар, вы не могли бы отсюда спланировать на соседнюю крышу? — произнесла Натали и соблазнительно улыбнулась.
Сорвав с окна Кокто черную бумагу, Лифарь распахнул настежь ставни, и в комнату ворвалось непрошеное солнце.
— Спланировать на соседнюю крышу, мадам? — у Сержа недобро раздулись ноздри. — А если вместе с вами?
Схватив Палей, как хватают сопротивляющуюся кошку, он одним прыжком оказался на плоской крыше (Кокто занимал последний этаж.) Мелькнула шальная мысль прыгнуть вниз вместе, но это будет так неэстетично!
