И Марк Анатольевич вдруг останавливает репетицию: «Сейчас будет беспрецедентная вещь: мы попросим Анну на сцену и пройдем второй акт сначала». Шок для обеих актрис, да и для всех участников происходящего. Актерский мир жесток. Николай Караченцов виду не подал, но было ощущение, что все существо моего партнера противится этим законам. Меня он принял не сразу. Я поняла, что сдала и этот экзамен, только через несколько спектаклей, когда после поклонов Николай Петрович сильно обнял меня и шепнул: «Спасибо...»
С самого начала спросил: «Что знаешь из реальной истории Резанова?» Я, конечно, притворилась, что ничего: «Расскажите…» Историческая действительность на тот момент уже успела разрушить мои детские фантазии: оказывается, отношения Кончиты и Резанова были более прагматичные.
Как написано в книгах, путешественник использовал Кончиту для налаживания торговых связей с Калифорнией. Около месяца 15-летняя дочь губернатора жила у него на корабле. Возможность стать женой русского камергера весьма привлекала ее. Потом состоялась помолвка, и Резанов уехал, чтобы получить разрешение на брак, но по пути сильно простудился и умер. Кончита больше года приходила каждый день на мыс в ожидании его кораблей под названием «Юнона» и «Авось». Узнав о смерти Резанова, она посвятила себя благотворительности, а в конце жизни ушла в монастырь. «Но у нас история красивее...» — сам Николай Петрович очень трепетно относился к спектаклю.
На зеркале в его гримерке висела иконка Казанской божьей матери (которую в постановке сыграла его жена): перед премьерой Марк Захаров освятил три образа — для Караченцова, Шаниной и Поргиной… Чтобы она их оберегала. И спектакль «Юнона и Авось» оставался вотчиной Николая Петровича в течение 25 лет. Однажды он признался мне: «Сейчас я играю гораздо лучше, чем в юности. Тогда был задор, кураж. А сейчас я на другом, более глубоком уровне переживаю эту историю». Он никому не позволял халтуры, «холодного носа»…
Николай Петрович очень деликатный и тонкий человек. Я ни разу не слышала от него какого-нибудь сравнения с предыдущими Кончитами. Автор либретто Андрей Вознесенский в одном интервью сказал: «Для меня не существует другой Кончиты, кроме Шаниной».
И тем приятнее, что через какое-то время на очередной юбилейной дате спектакля он сказал мне, что был не прав, и наговорил еще много комплиментов. На гастролях в Киеве ко мне подошла девушка: « Я переводчица у двух испанских грандов, они потрясены и интересуются: есть ли у вас испанские корни? Ваша речь и манеры убедили их абсолютно!» Для меня это была очень ценная похвала. Не сдержалась, побежала хвастаться партнеру и режиссеру... Со мной знакомились и те зрители, которые были еще на премьере «Юноны и Авось» в 81-м году... У кого-то в глазах читалось разочарование. Но я решила, что не буду расстраиваться и принимать его на свой счет: просто 20 лет назад они были моложе и сегодня пришли, помня тот первый восторг. Тогда это была настоящая революция в театральном мире!
А постановка Марка Захарова настолько гениальна, что одна Кончита не в состоянии все испортить. Как-то в разговоре с Еленой Шаниной мы сошлись на том, что не такая уж это большая роль. Но достаточная для того, чтобы молодая актриса ощутила, что такое настоящий успех на театральных подмостках. У меня запечатлелась картинка: нас четвертый или пятый раз вызывают на поклоны на питерских гастролях в ДК имени Ленсовета. Огромный зал и балконы рукоплещут стоя, на сцену летят цветы... Я поднимаю глаза и впервые за весь спектакль замечаю галерку — четвертый и пятый ярусы балконов под самой крышей театра… И зрители с них свешиваются гроздьями! Восторг!..
На этом спектакле у меня впервые случился так называемый «белый лист»…
