Но до скандалов не доходило, мы —люди уравновешенные.
Единственной актрисой, не поладившей с Тодоровским, была Людмила Гурченко. Известно, что после съемок «Любимой женщины механика Гаврилова» они не разговаривали много лет… Сейчас обоих с нами нет и можно рассказать, в чем была суть конфликта. Гурченко согласилась сниматься у Тодоровского, но постоянно напоминала: у него на площадке выступает звезда… Принижала и изводила его так, что однажды Петр пришел домой и в сердцах выпалил: «Я завтра возьму доску, дам ей по голове и сяду за это в тюрьму!» Они помирились только на 80-летнем юбилейном вечере Тодоровского: Людмила Марковна подошла и без слов к нему прижалась.
А потом всюду говорила, что «Гаврилов» чуть ли не любимый ее фильм. Петр Ефимович после этого даже соглашался аккомпанировать ей на концертах, он был не злопамятный.
— Большинство сценариев Петра Тодоровского автобиографические. В особенности те, что про войну. Часто он вспоминал фронтовые годы?
— Война была связана для него в первую очередь с чувством голода. В 43-м году Петя был курсантом Саратовского военно-пехотного училища. Мать как-то привезла ему туда мешок сухарей, но в казарму отдать побоялась: понимала, что Петя все раздаст сослуживцам. Вместо этого договорилась с семьей местных жителей, что сын будет ежедневно заходить к ним в дом и получать по 2—3 сухарика. Уехала, а когда солдат на следующий день пришел за пайком, хозяева только пожали плечами: «Ничего не знаем».
И Петр их прекрасно понимал...
Когда Тодоровский попал на фронт, у него не было даже собственной шинели: командир предложил ему раздеть погибшего солдата, на которого они ночью наткнулись в окопе. Мальчишка окоченел стоя, с расширенными от ужаса глазами. «Я впервые оказался лицом к лицу с покойником, со смертью — ничего страшнее на войне после этого не было», — признавался муж. В своем последнем фильме «Риорита» он показал ту же ситуацию, те же эмоции… А на фронте была такая примета: если носишь шинель погибшего, повторишь его судьбу. Но Тодоровский выжил: когда все закончилось, он отдал эту шинель деревенской женщине за кружку парного молока.
Когда Петра спрашивали о войне, он отвечал: «Для начала расскажу вам, как я оглох…» В качестве командира минометного полка он в 44-м году дошел до Эльбы, где его и контузило. Так что слуховой аппарат Петр носил с молодых лет: «Понял, что без него не обойтись, когда заметил, что не всегда адекватно реагирую на слова собеседников».
Всю ночь 9 мая 45-го гремели орудия, а на рассвете вдруг воцарилась тишина… «Я думал, что оглох уже в тот момент. А оказалось, что наступил долгожданный мир. Мы с товарищем замерли, прислушиваясь… И вдруг ему на ногу села бабочка — это была лучшая награда. Мы поняли, что живы и жизнь прекрасна», — эту картинку он потом перенес в кино.
Его родной брат Илья пропал на войне без вести — Петр искал о нем сведения всю жизнь.
И вот буквально пару лет назад в Нижегородской области обнаружили общую могилу, на которой значилось имя его брата. Жаль, ни родители, ни сестра не дождались этих известий. А Петр сделал себе памятный уголок с фотографиями Ильи.
Уже в мирное время Петр шел по московской улице и вдруг увидел девушку, в которую был тайно влюблен на фронте, но тогда она встречалась с их командиром. Как и героиня Андрейченко, та теперь стояла у лотка и кричала в толпу: «Пирожки! Покупайте пирожки! Горяченькие!» После этого Петр вернулся домой и сел писать «Военно-полевой роман». Его последний сценарий тоже про войну, называется «Встреча на Эльбе». Мы никак не могли найти под него средства. Ведь Петр не собирался умирать… Никаких предчувствий ни у кого из нас не было.