Вдруг во время шунтирования он умрет и дело останется неоконченным? Тогда государство получит шестьдесят процентов его состояния, а его это не устраивает. Он не видел от своей страны ничего хорошего и с малых лет обманывал Британию где только мог — будет нехорошо, если под занавес она отыграется… Берни поблагодарил Энн за то, что вовремя вошла и спасла ему жизнь, и попросил не забывать о том, что сейчас важнее всего акционирование «Формулы» — она должна плотно работать с банками.
Энн Джонс хотела отвезти его домой, но Берни отказался, спустился вниз, доковылял до «Мерседеса» и отправился в путь, показавшийся невыносимо долгим: он ехал медленно, то и дело потирая грудь, мысленно разговаривая с собой.
Что делать?
Сказать Славице, что обо всем знает, и выгнать ее из дома? А если снимки — фотомонтаж? Врагов у него много, чтобы испортить ему жизнь, иные готовы на все. Но это отговорки, он сам себя утешает, пытаясь увильнуть от решения: ясно, что жена ему изменяет. Значит, развод? Да, конечно. Прощать предательство нельзя… Он все решил и поднялся в свой пентхаус, кривясь от становящейся все сильнее боли. Славица смотрела телевизор в гостиной, и он направился прямо к ней. Набрав в грудь воздуха, открыл рот, но она его опередила: — Почему у тебя такой кислый вид?
Обязательно надо тащить проблемы домой? Будь добр, оставляй их в офисе…
И тут случилось чудо — он почувствовал, что боль уходит, ему легче. А Славица продолжала яриться:
— Ты что, онемел? Оглох? А может, не хочешь со мной разговаривать?
Он покачал головой, вздохнул и поплелся на кухню жарить себе яичницу. Что ж, развод отменяется. Славица стерва и потаскуха, но без нее он не сможет.
А в офисе в это время горько рыдала Энн Джонс. Она была уверена, что Славица изменяет мужу, наняла детектива, потратила бешеные деньги за то, чтобы он пробрался в дом, где жена шефа встречалась с любовником, и пристроил в спальне миниатюрную видеокамеру.
Столько трудов, а результата нет! Энн всхлипывала и проклинала саму себя. В душе она надеялась, что Берни все-таки бросит Славицу.
Ложась на аортокоронарное шунтирование, Экклстоун сказал жене, что любит ее больше всего на свете и если она в чем-то перед ним виновата, то это больше не имеет значения. Если он выживет, они попробуют начать с начала. Славица прослезилась и поцеловала его в щеку — она знала, что муж завещал все состояние ей и дочерям. Деборе Энн, дочке Айви, он отписал смешные два миллиона фунтов. Потом она поцеловала его в губы, сказав, что будет молиться за благополучный исход операции, и Экклстоуна увезли. Она знала то, о чем врач не мог рассказать Берни. Надежда на успешный исход операции невелика, скорее всего муж не выдержит наркоза и умрет.
Славица налила себе добрую порцию «Вильямовки» и принялась готовить салат из красного перца и лука.
Она любила хорошую выпивку и острую еду, солнце, плечистых мужчин с крепкими руками, шумные вечеринки, танцы до утра... За Берни Экклстоуна Славица вышла ради денег и по мере сил старалась быть хорошей женой. Тогда ей было 23, ему 50, с тех пор они постарели на 30 с лишним лет. Все последние годы она чувствовала себя так, будто ее похоронили заживо.
Операция прошла успешно. Вскоре после того как Экклстоун вернулся домой, Славица подала на развод...
Она собрала платья и драгоценности и уехала, оставив ему короткую записку. Там не было ничего интересного: «Прощай…
У нас ничего не вышло… С тобой свяжется мой адвокат…» Сперва он одеревенел от неожиданности. Отчаяние навалилось на следующий день: теперь все в ней казалось ему дорогим и милым. И то, что полгода назад она бросила ему в голову заварочный чайник, и то, что на пути в загородный дом, когда ей показалось, что он слишком быстро ведет машину, Славица избила его прямо за рулем. Он сидел на кухне, прижимал к лицу ее ночную рубашку, пытаясь надышаться запахом жены на всю жизнь, и плакал.
Энн Джонс утешала Берни и давала ему советы. Ее мечта вот-вот сбудется: после того как Славица выторговала солидную часть денег Экклстоуна, развелась с ним и уехала в Хорватию, он обратился за помощью к своей верной тени. За эти месяцы они стали очень близки, но Берни по-прежнему не видел в ней женщину — Энн понимала это очень хорошо.
И тогда она сделала ход конем: предложила ему вместе провести отпуск. Знакомые собирались отправиться в круиз вдоль побережья Бразилии на океанской яхте. Услышав об этом впервые, Экклстоун поморщился: Берни терпеть не мог гламура, огромных яхт с отделанными красным деревом каютами и вечерними коктейль-пати на верхних палубах. Личный самолет для него был лишь средством передвижения, свои дома он постоянно перепродавал, а отпуска проводил за рыбной ловлей в Суссексе, игрой в карты с друзьями юности и пивом. Любимой игрушкой Берни была коллекция антикварных гоночных болидов, в остальном его вкусы оставались простыми, денег на ветер он не бросал и баловать себя не любил. Но Энн не отставала.
Она твердила, что депрессия его съест: он сам себя замучает и в конце концов умрет от горя или сопьется…
