Там было все для красивой жизни любящих друг друга супругов с четырьмя дочками — Верой, Ноной, Катариной и Габриэле. Гувернантки, развлечения, множество домашних животных, гастрономические изыски — у Лендорфов служила лучшая в Пруссии кухарка — все это существовало для того, чтобы в одночасье бесследно исчезнуть. Одно из последних счастливых воспоминаний маленькой Веры — как милый, уютный, улыбчивый дядюшка по имени Иоахим фон Риббентроп подарил им с Ноной двух очаровательных пони, Антона и Лору. Это было в 1942 году, в разгар войны. В памяти остались белые платьица и белые чулки до колена, в которые в тот день нарядила их с сестрой мать. В огромном зале, куда девочек вывели поблагодарить за подарок, стояли важные господа, которые кланялись детям Лендорфов и гладили их по головкам потными руками.
Тогда Вера, разумеется, не понимала, что за страшное представление разворачивается перед ними, что штаб-квартира Гитлера «Волчье логово» и штаб верховного командования Мауэрвальд располагались совсем рядом с замком Лендорфов, что дядюшка Риббентроп, еженедельно пивший чай с ее родителями, был министром иностранных дел Третьего рейха и именно он «для удобства» велел конфисковать левое крыло их фамильного замка под собственную штаб-квартиру.
— Не возражаете, дружище? — широко улыбаясь, спросил он Вериного отца. Как Генрих фон Лендорф мог возражать? Они с женой разыгрывали перед нацистами верноподданнический спектакль, угощали щедрыми обедами и устраивали в их честь скачки. На самом же деле фон Лендорф еще в 1939 году присоединился к движению Сопротивления, после того как стал свидетелем массового убийства евреев нацистами.
Вера и ее сестры не знали, что в роковой день 20 июля 1944 года их отец с другими участниками Сопротивления совершили неудачное покушение на Гитлера в «Волчьем логове». За неделю до этого детей увезли в имение Градитц; в памяти Веры осталась последняя встреча с отцом: как он стоит, прижавшись к оконному стеклу поезда щекой, а они, дети, испуганно смотрят на него из вагона, недоумевая, почему он не улыбается, как всегда, почему не корчит им смешные рожицы?
Много лет спустя Вера узнала от матери, что на следующий день после покушения за отцом явились эсэсовцы; он их заметил, выпрыгнул из окна и спрятался во рву. Нацисты приставили пистолет к виску их матери Готтлиб Лендорф и посадили ее в машину.
Генрих, разумеется, тотчас вышел из укрытия, его арестовали и через несколько недель казнили в Берлине.
Почему внезапно их детский рай превратился в ад, четыре сестры Лендорф понять не могли. Люди в военной форме перевезли детей в нацистский детский дом в Бад-Заксе — огромный холодный барак с жестокими надзирательницами, которые каждое утро били маленькую сестренку Веры Габриэле за то, что та мочилась в постель. Вера немела от ужаса и тщетно пыталась успокоить малышку Габриэле, беспрерывно повторявшую: «Мама, вернись, кушать, страшно, мама, вернись, кушать, страшно…» После освобождения детей отвезли в другой приют, потом в третий, после чего поселили в чужой семье. Вера почти совсем разучилась говорить, произносила лишь отдельные междометия, в ее голове царил хаос — что происходит, где родители, почему никто о них не упоминает?
Только в 1946 году за детьми внезапно приехала мать — постаревшая, неузнаваемая и чужая. Ей тоже досталось — почти все это время она провела в лагере. Жизнь в крошечной квартирке в Бремене, куда переехала семья, разительно отличалась от прошлого: нищенская обстановка, из окна — вид на тесный задний двор и помойку; но самое страшное, что мать теперь целыми днями лежала в кровати, отвернувшись лицом к стене; соседи поговаривали, что ее собираются отправить в клинику. Однажды молодая Верина учительница заявила на одном из уроков:
— Дети, среди вас учится дочь убийцы!
Все стали оглядываться по сторонам и смотреть друг на друга. Фрау Хорш выбросила вперед указательный палец, словно выстрелив им в Веру:
— Это ты!
Девочка кинулась вон из школы, по дороге домой два раза упала на железнодорожном переезде, с громким плачем ворвалась в комнату матери с требованием объяснений.
Война кончилась поражением нацистов, но еще долго в провинциях, да и не только там, люди, восставшие против режима рейха, считались предателями. После того как отец исчез, с детьми Лендорф больше никто не говорил о нем, словно его никогда не существовало, а сами они боялись спросить. Но в тот день, глядя на зареванное, перепачканное грязью лицо дочери, Готтлиб Лендорф выдавила из себя:
— Неправда, твой отец — герой, когда-нибудь я расскажу тебе… Это «когда-нибудь» случилось только годы спустя, когда Вера стала нескладной каланчой метр восемьдесят три ростом, с непропорционально длинными руками и ногами.
