К моменту нашей встречи Гордон жил в Нью-Йорке уже лет восемь. Он приехал туда с женой и дочкой.
Как-то я пригласила Сашу к Толстым. Мы сидели вдвоем на балконе, и я, желая подколоть его, напомнила, что при первой встрече у него на руке было кольцо, а теперь оно исчезло. «Вы всегда, когда с новыми девушками знакомитесь, кольцо снимаете?» Саша покачал головой: «Нет, просто мы уже не вместе. У нас есть дочь, но наши отношения закончены...»
Я моталась из Нью-Джерси, где располагалась студия Гордона, в Нью-Йорк. Возвращалась в дом Толстых ночью, и все домашние устраивали мне взбучку — волновались, что я так задерживаюсь на работе. Однажды позвонил Саша, было очень поздно, трубку взяла Бабиша. Она с ним говорила чуть больше минуты, но произвела такое впечатление, что на следующий день, когда Саша приехал за мной, он появился на пороге с букетом цветов.
«Это мне?» — «Нет, Ольге Михайловне...»
Когда Гордон предложил мне переехать к нему, предварительно попросив позволения у тети Тани Толстой, та строго поговорила с ним: «Мы в Америке, Нана твоя подчиненная, и нужно сделать все, чтобы это не выглядело как sexual harrasment». Александр поклялся, что у него в отношении меня намерения самые чистые: «Я люблю ее и хочу, чтобы мы были вместе». Так Толстые меня ему и доверили.
…Мы с Сашей сдавали передачу раз в неделю, а дальше у нас было несколько дней, чтобы перевести дух. И мы гуляли, ходили в кино, рестораны, в одном из них Саша заказал стейк тартар.
Официант, склонившись к нему, предупредил, что это блюдо особое, мясо в нем сырое. Совершенно. Саша улыбнулся: «Я знаю, но должен же я как-то произвести впечатление на девушку...»
Мы любили наш суши-бар — он находился недалеко от дома, и нам нравилось наблюдать за самим процессом приготовления суши. Шеф нас уже знал, знал, что мы любим, и иногда выходил к нам и предлагал попробовать что-нибудь особенное, чего не было в меню.
Рядом находился японский супермаркет, где мы всегда покупали саке для нашего домашнего бара. Как-то раз в Нью-Йорк прилетел Сашин папа, Гарри Гордон. Мы поехали на работу, а Гарри предложили в наше отсутствие отдохнуть и выпить прекрасного саке. Вернувшись, мы застали Гарри в расстроенных чувствах: он выпил весь наш запас саке, но впечатления напиток на него так и не произвел: «Какая гадость, какая гадость это ваше саке...»
На первый наш Новый год, который мы праздновали вместе, Саша поставил большую живую елку, а когда я подошла к ней, какое-то крошечное существо, спрятавшись под еловыми лапами, произнесло: «Мяу».
Это был котенок. Подарок Саши. Я его так и назвала — Елка.
Елка оказалась игривой и достаточно хищной кошкой. Она обожала ловить птичек. Возвращаемся как-то домой — квартира наша была на первом этаже, — открываем дверь и застываем: перед нами взмывает вверх облако пуха и перьев. Елка, желая сделать нам подарок, поймала птицу и принесла ее прямо в центр комнаты.
Я, дабы предотвратить убийства невинных тварей, повесила на Елку колокольчик. Но она умудрялась охотиться и с ним.
Иногда — если времени было больше — мы ездили на рыбалку. Саша же заядлый рыбак. А в Гудзоне рыбы немерено. Однажды мы с Сашей вернулись с уловом, почистили и развесили рыбку на балконе — вялиться. Как положено, накрыли аккуратно марлечкой и уехали в другой штат на съемку. Не было нас в городе несколько дней. Возвращаемся — квартира опечатана. В наше отсутствие соседи вызвали санэпидемслужбу. «Почему у вас мертвая рыба на балконе? Это незаконно!» Саша не растерялся. Он сказал, что санэпидемслужба нарушает первую поправку конституции Соединенных Штатов и попирает наши религиозные убеждения. У нас, дескать, в России, на религиозные праздники принято вывешивать рыбу на балконе.