В их доме мог царить только Саша…
В мае 1903-го, несмотря на возражения жены, Скрябин оставил место профессора в консерватории, бывшее для их большой семьи серьезным материальным подспорьем. Ушел он и из Екатерининского института, где вел класс фортепиано. И это в тот момент, когда его долг Беляеву в счет выданных авансов составил почти 3000 рублей! Вера была в ужасе. Митрофан Петрович конечно же никогда не станет требовать от Саши срочной уплаты долгов, но Беляеву шестьдесят семь лет, его давно мучает язва желудка, и если многолетнего Сашиного покровителя не станет, кто знает, как поведут себя его душеприказчики? Эти вопросы не давали Вере покоя целое лето. А тут еще к ним на дачу в Оболенское стал слишком уж часто наезжать Борис Шлёцер.
Они с Сашей подолгу запирались в кабинете, беседовали о каких-то философиях. И это в то время, когда ему нужно было как можно больше писать, чтобы погасить новыми сочинениями долги беляевскому издательству!
Но гораздо хуже было то, что во время их разговоров Вера Ивановна не могла отделаться от мысли, что кроме отвлеченных философий муж беседует с Боренькой, как он ласково звал Шлёцера, еще о чем-то гораздо более важном — касающемся и самой Веры, и детей, и всей их семейной жизни… Временами ей казалось, что из-под двери кабинета, где муж разговаривал со своим любимым гостем, веет каким-то сквозняком, неумолимо выдувающим из их дома последние капли драгоценного тепла… Однажды, случайно выйдя в переднюю, она увидела, как Борис убирает во внутренний карман сюртука какие-то листочки, украдкой переданные ему Скрябиным…
«Настроение должно быть спокойное…
Единственное, о чем нужно думать и чему отдавать все время и все заботы, — это здоровье. Все остальное будет. Я всем своим существом хочу, чтобы было, — и будет. Боря скажет все… Какая дивная будет осень…»
Оставшись одна, Татьяна в сотый раз перечитывала привезенную братом записку. Сердце колотилось… Право же, Саша не понимает, о чем говорит. О каком спокойствии? Если все решено между ними, то зачем эти тайны? Если не решено, то о какой дивной осени могут они мечтать? Слухи об увлечении Скрябина ученицей уже поползли по Москве. Конечно, пока они вряд ли кого-то особо заинтересовали… До женитьбы Саша был известным гулякой, потом, правда, остепенился, пить бросил, но дамам должное по-прежнему отдавал.
Вера Ивановна, считая, что такому выдающемуся таланту, как ее муж, могут быть свойственны причуды, никогда не устраивала семейных сцен. Тем более что и сам Скрябин не переходил границы известных приличий. Но если Таня поедет с ним в Европу, если они сойдутся открыто… Будет скандал. И никакие разговоры о великой свободе души, о любви, которая царит над пошлостью, которые она в угоду Саше так восторженно поддерживает в последнее время, их не спасут… А что будет с родителями? Они ведь рано или поздно узнают обо всем! Нет, нужно делать все по порядку — и прежде всего развестись с Верой… Но всякий раз, как она пытается завести с Александром Николаевичем этот разговор, он только хватается за голову:
— Тасенька, ну как ты не поймешь?
Ведь надо как-то постепенно…. Веру подготовить надо… Ну погоди, дай мне немного времени. Обещаю тебе, в Швейцарии я все решу… Слышишь? В Швейцарии…
Таня верила и не верила.
В конце 1903 года умер Беляев. Издательство тут же известило композитора о том, что отныне никаких авансов до просмотра первой корректуры ему выплачивать не будут… Все планы грозили рухнуть. Положение спасла ученица и почитательница Скрябина Маргарита Кирилловна Морозова, предложившая композитору и его семье небольшое, но постоянное и, главное, безвозмездное содержание. И в феврале 1904 года Александр Николаевич уехал в Европу — искать пристанище для семьи, с которой он уже твердо, как ему самому казалось, решил расстаться.
— Няня, Левушку возьмите…
Я еще раз все проверю, — передав сына, которого няня понесла к экипажу, где уже сидели девочки, Вера в последний раз обошла комнаты опустевшей квартиры…
Суждено ли им с Сашей вернуться обратно вместе? Последние месяцы Вера, как человек, застигнутый смертельной опасностью, всеми обострившимися нервами ловила тысячи случайных взглядов, слов, намеков, каждый взгляд мужа и каждое слово, сказанное им… О том, что Татьяна Шлёцер поедет в Швейцарию следом, она знала теперь почти наверняка. И все-таки в то, что Саша решится оставить ее и детей, поверить до конца была еще не в силах. Господи, неужели ничего уже нельзя остановить?
