«Как будто эльф готовится взлететь», — подумалось вдруг Тане.
В ту ночь музыка в доме не умолкала до двух часов. И Тане чудилось, что рояль, сидящий за ним Скрябин и она сама вдруг оказались внутри какого-то магического круга, отгородившего их от остального мира. Где-то далеко текла жизнь: раздался из детской жалобный плач разбуженного Левушки, сдвинув брови, как-то боком вышла из гостиной Вера Ивановна, в щелку под дверью перестал пробиваться свет из передней — в доме легли спать… А они с Александром Николаевичем все еще оставались в центре своего волшебного круга, разом сплотившего их навсегда…
Если бы не Борис, первый смутившийся от их слишком затянувшегося визита, Таня, вполне возможно, встретила бы в гостиной Скрябиных хмурый и поздний ноябрьский рассвет.
Сам композитор, казалось, мог играть ночь напролет, не уставая. Только глаза его блестели все сильнее, как будто в лихорадке…
Обратно в «Принц» возвращались молча. Уже входя в номер, Таня вдруг повернулась к Борису:
— Не хочу расставаться с ним.
Боря понял все по-своему:
— Я поговорю с Александром Николаевичем. Думаю, он с радостью даст тебе несколько уроков…
Борис Шлёцер был знаком со Скрябиным по заседаниям Московского психологического общества, в которое Александр Николаевич, утверждавший, что музыка должна быть пищей не только для слуха и души, но и для ума, записался еще два года назад.
На правах приятеля Борис и познакомил Скрябина со своей девятнадцатилетней сестрой, мечтавшей стать композитором…
Заниматься решили в «Принце», благо до одиннадцати вечера здесь можно было музицировать без ограничений. Дома болели дети, Вера Ивановна нервничала. Да и располагались меблированные комнаты очень удобно — в двух шагах от консерватории, в которой преподавал Скрябин.
Уже с утра в день урока Таню начинала колотить лихорадка. Она бесконечно перебирала ноты, меняла платья, мерила комнату шагами, на каждом круге на несколько секунд замирая у большого зеркала… Как будто не к урокам готовилась, а к свиданию… Итог же занятий оказался и вовсе неожиданным: заявив, что рядом с таким гением, как Скрябин, ее скромные способности и вовсе меркнут, Таня Шлёцер решила раз и навсегда бросить сочинять музыку.
Обратно в Витебск уезжала, окончательно расставшись, по ее утверждению, с мечтой о композиторстве. Новую же мечту, захватившую отныне все ее существо — добиться любви Александра Скрябина, этого божества, сочиняющего столь дивные произведения,— Таня до поры до времени хранила ото всех в секрете. Лишь скромно упомянула, что Боря предложил ей на некоторое время поселиться вместе в Москве и надолго она с Александром Николаевичем прощаться не будет. Польщенный Скрябин сказал, что будет рад, Вера Ивановна промолчала, сделав вид, что отвлекли дети… — Да полно вам сомневаться, Любовь Александровна.
Любит он ее! Верочку нельзя не любить. Чудесная девушка. Самых строгих правил и очень-очень талантливая. Идет на золотую медаль. Она ведь уже и Сашины произведения разучивать начала, они вдвоем хотят целую программу разработать и исполнять… Пара будет чудесная…— принимаясь за третью чашку чая, Ида Юльевна Шлёцер успокаивающе похлопала по руке свою собеседницу — вырастившую Сашу тетушку Любовь Александровну Скрябину, но та в ответ только грустно улыбнулась.
Уж ей ли не знать Сашу, не знать его настроений! Слава богу, и влюбленным ей приходилось его видеть… Вот хоть четыре года назад, когда он просто бредил Наташенькой Секериной. Ведь Саша тогда как на крыльях летал! Возвратившись со свидания, случавшегося то на катке, то подле Наташиной гимназии, из которой он ее неизменно встречал, бросался к роялю, играл часами с какой-то блаженной улыбкой, потом садился рядом с Любовью Александровной и в мельчайших подробностях пересказывал все, что они с Наташей друг другу говорили.
Заглядывая в глаза, робко спрашивал: «Ну что ты скажешь, тетечка? Влюблена она?»А что тут сказать? Будь они оба тогда хоть чуточку старше… И что должна была делать Наташина матушка, нашедшая в кармане школьного фартука своей пятнадцатилетней дочери восторженно-страстное письмо девятнадцатилетнего мальчишки? Саше отказали от дома, Наташу увезли… Так ничего из их любви и не вышло. Три года Саша ждал того момента, когда наконец сможет сделать Наташе предложение… Упорно писал ей витиеватые, церемонные письма, рассчитывая, что в отличие от матери Наташа все прочтет между строк.
