Валера поставил на этом месте деревянную церковь, лет десять ее отстраивали. Сын за отца, получается, грех отмолил. Там у церкви его и похоронили…
Валера ушел из жизни, так и не получив моего прощения. И дело не в ревности или там любви — все это эмоции… Я никогда не прощу ему, что он дал интервью, где говорил о Сережином уходе, да еще и подробно объяснял, как это произошло и почему. Как будто при этом присутствовал. Это вообще за гранью!
Единственное счастье, которое мне подарил Золотухин, это мой сын. Правда, счастье, увы, получилось недолгим…
Помню, когда я была беременна Сережей и ходила с большим животом, одна женщина мне сказала: «Тамара Владимировна, я боюсь на вас даже дунуть.
Вы хрустальная!» Я хотела именно мальчика. И знала, что так и будет, хотя тогда невозможно было узнать пол ребенка. Помню, рожаю, а врачи говорят:
— Головка показалась. Ой, у вас девочка, глазки голубенькие…
—Нет. Это мальчик…
— Ой, и правда мальчик!
Имя сыну выбрал Валерий. Он назвал его в честь отца — Сергеем. А мне было без разницы, я была счастлива и когда носила Сережу под сердцем, и первые годы... И хотя у меня уже росла Катя, впервые осознала, что это самый творческий акт в жизни женщины, какой только может быть…
Сережа был очень красивый, нежный мальчик, в школе его даже дразнили Аленом Делоном.
Хотел пойти в артисты, выучил с отцом отрывок, но читал плохо, как деревянный. Золотухин только руками развел.
Они были совершенно разные с отцом. Золотухин-старший весь нараспашку, только что штаны на публике не снимал, а Сережа — интроверт, весь в себе. Ну разве такие могут стать артистами? Мой сын был весь в меня: очень ранимый и одинокий. Я так боялась за него, думала: «Как же тяжело ему придется в жизни…»
Сережа был гораздо сложнее, чем думал Валера, он был экспериментатор, все опробовал на себе. И если и были наркотики, то только из любопытства. Он и мне предлагал: «Покури».
Валера работал как каторжный. Мы с сыном все время были одни. Помню, как я удивлялась, когда Золотухин мне по телефону рассказывал о своем маленьком сыне: «Я играю с Ваней, гуляю с Ваней».
С Сережей такого не было.
Мы никогда семьей никуда не ездили. У Валеры все было расписано на год вперед. Он тогда стал очень востребован, всего 38 лет, молодой, популярный... Колесил по городам и селам с выступлениями, зарабатывал деньги на наше житье. Когда Сережа стал подростком, я иногда просила Валеру: «Поговори с ним». А подростком наш сын был очень сложным и ужасно самостоятельным. Он вообще не хотел учиться в школе, говорил учителям: «Ставьте двойки, я не буду отвечать».
Сережа долго искал себя: химию изучал, компьютерами увлекался, пробовал учиться в Гуманитарном университете.
А потом у него появилась страсть — рок-музыка. Весь день сидел и стучал на барабанной установке, которую мы ему купили. Пошел учиться в Училище циркового и эстрадного искусства, но и его не закончил, сказал — мол, я и так все знаю. Они с товарищами создали свою группу, выпустили диск и даже клип неплохой сняли. А потом группа распалась. Гитариста убили, а Сережа ушел из жизни…
Сережа долго готовился к своему уходу и нам с отцом об этом не раз говорил. Но всегда как бы в шутку, улыбаясь. И потому казалось, как, наверное, и всем, что ничего такого не может случиться. А вот случилось…
Сереже было 27 лет. Он все высчитал по каббале. Рассчитался с жизнью в 27 лет 02.07.2007 года. И записки никакой не оставил… Когда Сережи не стало, мне исполнилось 60.
Я думала, вот теперь мы с Валерой точно разведемся. Ведь недаром говорят, что большинство супружеских пар после смерти единственного ребенка сразу же расстаются. Но мы были уже, наверное, такими старыми, что нас и это не смогло развести. Странно так стало, пусто... Но и это ничего не изменило в наших отношениях.
Я все время его прогоняла:
— Уходи! Я тебя не держу! Сережи нет больше, давай разведемся!
— Прекрати! Как тебе не стыдно? Ну что ты заладила: «Уйди, уйди! Куда мне уходить?»
А в последнее время он, наоборот, все чаще говорил: «Мы с тобой умрем в один день, ты что…» Конечно, он обо мне волновался.
Жалел. Я ведь была полностью в его власти, на его попечении. Он прекрасно понимал, что у меня никакой другой жизни, кроме как с ним, нет. Маму похоронила, потом и Сережу…
Зато у него куча жизней: и съемки, и театр, и Линдт, и Ваня…
Спектакли, бесконечные концерты, тут еще должность директора театра прибавилась, фонд открыли, пользуясь его фамилией. Его чуть ли не в депутаты записали. Я над ним посмеивалась: «Тебя, как свадебного генерала, всюду приглашают». А Валеру самолюбие грело, что его всюду зовут. Он был безотказный, интервью давал охотно.
Ему бы уже отдохнуть... но он зарабатывал деньги, ведь надо было кормить три семьи: я, Линдт с Ваней и шестеро внуков от старшего сына.
