Все подряд, от хитов обожаемой Спирс и Мэрайи Кэри до старых баллад Эллы Фитцджералд. При этом она обязательно наряжалась в сконструированный собственными руками праздничный костюм — перешитое летнее платье матери, юбку которого она обклеила кусочками фольги от фантиков. Много позже, став мировой знаменитостью с неограниченными финансовыми возможностями, девушка будет так же нелепо и безвкусно одеваться, обвешиваясь крупной бижутерией от Chanel, вплетая в плохо прокрашенные волосы искусственные цветы и натягивая золотые кроссовки. Таким она всегда воспринимала привлекательный мир богатых людей, в котором все заманчиво блестело и переливалось.
Необычайно сильный голос девочки, какая-то неуместная взрослость и печаль — все это заставляло и гостей, и родителей восседать, не двигаясь, и порой даже утирать глаза. Конечно, никто не воспринимал ее заявления всерьез. Какое пение? Какая Америка? Какая, к дьяволу, Бритни Спирс? В их маленьком мирке деньги раскладывались матерью на клеенке кухонного стола и расписывались строго по необходимости: это — на продукты, это — за свет и газ, а на остаток поменяем перегоревшие лампочки и купим новую швабру. Наблюдая за материнским пасьянсом, Рианна мечтала когда-нибудь разбогатеть настолько, чтобы одарить родителей несметными благами и удобствами, приобрести им отдельный дом где-нибудь на красивом калифорнийском берегу, накупить сотню абажуров и светильников. Расставить их на каждом шагу и зажечь одновременно на всех этажах, держа при этом мать за обе руки и уверяя ее в том, что свет может гореть сколь угодно долго — денег же хватает…
С восьми лет она уже помогала отцу: стояла за прилавком маленькой лавки и торговала одеждой.
Пока милая девочка, имевшая особый успех у покупателей (она постоянно весело напевала и танцевала, артистично показывая вещи на продажу), делала скромному магазину кассу, отец предпочитал спокойно полежать во дворе на матрасе, пропустить стаканчик-другой и затянуться косячком. Ей было десять, когда отец сам предложил ей марихуану. Рианна попробовала — и ей понравились испытанные ощущения, которые были связаны скорее с возможностью побыть наедине с отцом, поговорить так, как ни с кем никогда не разговаривала, помечтать. Закрыв палатку, они долго плутали, оттягивая возвращение домой, сидели на берегу, возились с песком.
Отец просил дочь петь ему все, что вспомнится. Он слушал ее и плакал.
— Надо же, и зачем господь подарил тебе все это? Все равно ж из этой жопы фиг выберешься…
Эти прогулки и разговоры с отцом под сладковатый дымок конопли стали для Рианны настоящей отдушиной — и открытием. Не сходя с места, она с легкостью уносилась в свои мечты, они казались вполне достижимыми. Да и настроение улучшалось… пусть и ненадолго.
Возможно, их прогулки и курение так и остались бы тайной, если бы у Рианны не начались дикие приступы головных болей. В эти дни она не могла ходить в школу, торговать в палатке, говорить и вообще двигаться. Она забиралась в шкаф, туго обматывала голову мокрым полотенцем и лежала, не шевелясь, несколько часов кряду.
Обеспокоенная странными мигренями дочери, Моника водила ее по врачам.
Те выдвинули предположение, что у девочки опухоль головного мозга, и подвергали ее многочисленным исследованиям, которые, к счастью, ничего не показали. Пока Моника объезжала с дочкой клиники, Роналд был уличен в продажах левого товара (вот откуда брались деньги на ром и травку) и уволен с работы. Теперь он торчал все время дома, так же пил, курил и устраивал скандалы по любому поводу. Масла в огонь добавляли неожиданные визиты каких-то теток, которых папа, как оказалось, в перерывах между косяками умудрялся брюхатить. Тетки верещали на весь дом и требовали алиментов.
В один прекрасный день Моника, ошалев от всего этого вранья и скандалов, все же решилась выставить мужа за дверь. Слава богу, она еще оставалась в неведении, что Роналд успел подсадить дочь на марихуану.
Когда отец ушел, Рианне было 14. Ее, по сути, единственный друг и одновременно дилер уезжал... Как же она плакала в тот день!
— Да ну тебя, — отшучивался он. — Зато в твоем распоряжении будет целая комната. А дурачки Рорри и Раджад такой чести не удостоились.
— Ты правда уедешь на Ямайку?
— Но это же не край земли, ты всегда сможешь ко мне приехать, навестить…
Тогда Рианне казалось, что до Ямайки она никогда не доберется — не будет денег на билет, не хватит терпения дождаться каникул, получить разрешение от матери.
