Не гнушались на местных свалках собирать выброшенные колеса, выкорчевывали из груды мусора испорченные магнитофоны. В то время за пару японских видеомагнитофонов можно было купить машину! Никогда не забуду картину: идут два народных артиста, грязные, но довольные, и несут на длинной палке «добычу» — сдутые покрышки.
Крупные покупки грузили на корабль, а видеомагнитофоны и покрышки отправляли в Москву вместе с декорациями. Картина была живописная. Приходит груз Большого театра, открывают запломбированный вагон, а там в декорациях «Лебединого озера» — мама дорогая! — прячутся какие-то запчасти, карданные валы, колеса, коробки…
Денег особых ни у кого тогда не было.
Суточные в валюте мы копили на дефицитные джинсы, технику, считалось кощунством тратить их на еду. В длительную поездку набирали ящики тушенки, литровые бутыли спирта «Рояль». Помню, как-то на гастролях в Японии пригласили балерин к себе в номер. Дело было вечером, делать было нечего...
— Серега, а чем угощать? У нас ничего нет. Вон только в ящике спиртяга стоит… Неудобно как-то…
— Нормально!
Мы вышли из положения: подкрасили спирт чаем и выдали его за виски. Девчонки пили с удовольствием, еще и нахваливали: «О-о, какое классное виски!» Никто же из нас тогда настоящего виски не пробовал…
Апогеем нашего беспредела стала история в том же японском отеле.
Опять посиделки в нашем номере, опять тот же «виски». Чем занять себя — непонятно. И вдруг Филин хватает со стены огнетушитель: «Сейчас всех оболью!» и срывает клапан. Маленький японский огнетушитель одним пшиком засыпал весь наш номер белым порошком. Как только в нем столько поместилось? Все чемоданы, вскрытые банки со шпротами на столе, батарея пустых бутылок стали однородного белого цвета. Ровно через минуту облако окутало весь коридор. Японцы под вой пожарной сирены забегали по этажам. Как же нас с Сережей потом ругали! Да еще заставили полотенцами отмывать номер и коридор отеля от порошка.
На гастролях в Америке у Сережи сложились отношения с Галей Степаненко. Он сразу же поразил своей красотой воображение ведущей балерины.
И Галя предложила ему отрепетировать с ней роль Зигфрида. Однажды, помню, Серега дрался из-за нее с одним балетным. Как-то захожу в номер, а мужики, сцепившись, в ярости катаются по полу. Бились не на жизнь, а на смерть. Я их с трудом разнял.
Филин стал Галиным партнером и с этого момента перестал танцевать в кордебалете. Помню, как он вышел на один из своих первых спектаклей «Лебединого озера» — очень смешной, с подкрашенными глазами. Волосы ему чересчур сильно завили и убрали под сеточку. Мы страшно ржали над ним.
Принцев среди нас практически не было. Тогда в репертуаре Большого не стояло ни одного слащавого балета. Григорович ставил спектакли, где нужны были мачо: «Спартак», «Иван Грозный». И ведущие танцоры все были как на подбор — мужественные, брутальные.
В закулисье царила настоящая армейская обстановка. У нас дедовщина была жесткая. «Старики», вечно небритые, играли между репетициями в нарды. Наши старшие товарищи воспитывали нас: за малейшую провинность били. А когда подрастали мы, заняв их место, уже «воспитывали» младшее поколение.
С приходом в Большой Николая Цискаридзе в нашем коллективе появилось нечто новое. Коля очень сильно выделялся среди мужской половины гримуборной. Он был такой необыкновенно утонченный, изысканный. Нарды презрительно игнорировал. На его столике лежали розовые коробочки с Микки-Маусами. С собой он носил массу разноцветных резиночек — завязывал ими хвостики, заколочками закалывал челку. Какие-то браслетики, необыкновенные чулочки, шерстяночки — все это было очень женственным, красивым.
Особенно на контрасте. Рядом с ним сидели его коллеги в вечно грязных носках, потных майках и с небритыми рожами.
Вся труппа над Цискаридзе ржала «в покатушку». Но дальше насмешек не шло. У нас была строжайшая дисциплина, как в армии. Не дай бог кому-то что-то сказать, тут же следовало дисциплинарное наказание.
Я уважаю Цискаридзе за то, что он с достоинством прошел через этот шквал насмешек. Коля много лет потратил на то, чтобы стать настоящей звездой. В Большом таких, как он, больше нет…
Вскоре Филин и Галя поженились. У меня в отличие от Сереги серьезных романов не было. Помню, как я хвастливо говорил: «Не родилась еще та женщина, в которую влюблюсь!» А оказалось, родилась… Наша с Верой встреча произошла, когда я еще был просто Сашей Фадеевым, артистом кордебалета.
