Начиналась новая жизнь.
И в этой жизни появилась новая женщина. Молодая актриса Симонетта Стефанелли прославилась, снявшись в фильме «Крестный отец» Френсиса Форда Копполы в роли юной трагически погибшей первой жены Майкла Корлеоне, сыгранного Аль Пачино. В Симонетте было что-то притягательное и греховное, в ней сплетались чувственность с наивностью неискушенной девочки, почему ее с таким удовольствием приглашали на роли сексуальных красавиц. Фото Стефанелли в «Playboy» долго возбуждало воображение американских и европейских мужчин. Микеле теперь думал только о ней и, закрыв глаза, видел ее пухлые губы, живые карие глаза... Но и Симонетта полюбила его вкрадчивый голос, то затаенное, манящее, сводящее с ума, что в нем всегда чувствовалось.
Настоящий герой-любовник, которого хочется погладить по волосам, прижаться к его груди...
Они решили пожениться. Развод с Иларией дался Плачидо нелегко, ведь добиться согласия на отмену церковного брака сложно. Однако оно было получено, после чего Микеле стал мужем Симонетты. Правда, он не повел ее к алтарю, а в остальном вроде бы семья получилась. Родилась дочь, которой дали имя Виоланте, со временем она тоже начала сниматься в кино, а еще стала певицей и завоевала в Америке популярность, которой так и не добился за океаном ее отец. Впрочем, Плачидо и не жаждал известности в Новом Свете, ему хватало той, что он имел в Европе и Советском Союзе. «Спрута», снятого Дамиано Дамиани, посмотрели миллионы женщин, потерявших голову от комиссара Каттани: борец с мафией был сексуален и при этом не отличался мачизмом Джеймса Бонда.
Да, Плачидо удалось сыграть и жесткость, и решительность, недаром режиссер уверял: «Ты сможешь, все эти качества в тебе есть!» Но все-таки Каттани получился слишком живым человеком — любящим, страдающим, чувствительным. Это сочетание в мужчине силы и мягкости сражало женщин.
Начинающая актриса Вирджини Александр не стала исключением: познакомившись с Плачидо, она с радостью ответила на его ухаживания. Завязался вроде бы ни к чему не обязывавший роман. Но когда девушка призналась Микеле, что беременна, тот вздрогнул. Он вовсе не собирался связывать с ней жизнь, не собирался бросать семью, его Виоланте ведь была еще подростком...
«О ребенке я буду заботиться, — сказал Плачидо Вирджини, — но с тобой быть не смогу». И тут же почувствовал, что совершает нечто недостойное — отвергает женщину, носящую под сердцем его дитя, и в то же время изменяет Симонетте, которая сейчас, ничего не подозревая, ждет его со съемок. Неужели после всего, что случилось, он как ни в чем не бывало войдет в свой дом, поцелует жену и дочь?.. Да, странная штука — любовь, она запутывает и морочит голову. Когда-то ему хотелось всю жизнь прожить с одной-единственной, теперь же он не сохранил верность даже той, что и так не была его первой избранницей. Неужели она не станет для него и последней? Нет, прочь эти мысли! Все как-нибудь образуется.
Но когда, вернувшись домой, он чмокнул Симонетту и стал непринужденно рассказывать о съемках, она посмотрела на него долгим взглядом и не проронила ни слова.
Наверное, почувствовала любящим сердцем: что-то произошло. Микеле испугался этой настороженной тишины. Но Симонетта не стала опускаться до обычных женских расспросов — гордость не позволяла, да и в конце концов о чем она могла его спросить? Был ли ты, милый, с другой? Какая пошлость! А вдруг милый не справится с собой, начнет лгать? Это еще хуже, чем услышать правду.
Она так и не узнала тогда, что некая малоизвестная актриса родила от ее мужа сына, Иниго. Вскоре законная супруга сама забеременела, и на свет появился мальчик, которого нарекли Микеланджело, а меньше чем через год родился Бренно. Теперь у Микеле росли три сына, правда, о существовании третьего никто, кроме самого Плачидо и его бывшей возлюбленной, не знал.
Получалось, что тайна незаконного отцовства связала его с той, которая иначе исчезла бы из его жизни без следа. Эта тайна тяготила Микеле, потому что сколько веревочке ни виться...
Развязка наступила раньше, чем он надеялся: Симонетта обо всем узнала. Сначала он даже почувствовал облегчение: наконец-то отпадет необходимость врать и изворачиваться. Но затем Микеле охватила тревога: он понял, что опять оказался в руках женщины. Жизнь подтверждала его опасения — подростком он впервые пострадал от этих слабых, опутывающих мужчину созданий, пусть вся нарождавшаяся любовь к ним была дымом, облаком. Теперь же из-за любви все его существование могло разрушиться, разбиться, и в десятках осколков отражались бы лица Симонетты, Вирджини, Иларии...