Она приехала к Лоренсу осунувшаяся, похудевшая, в болтающихся на худых бедрах брюках и черном джемпере, совсем невыгодно подчеркивающем ее морщины; беспрестанно курила, заполняя серебряную пепельницу шаткой горкой окурков, и очень много, даже для нее, пила. Впервые Лоренс заметил, что рука его любовницы, державшая бокал, дрожит. Утром Марта отказалась бегать по парку, что за много лет у них вошло в привычку; вместо этого усадила Рокфеллера слушать, что она написала о вторжении американцев в Панаму. Это тоже был их привычный ритуал — Геллхорн всегда читала Лоренсу вслух все, что писала.
Удобно устроившись в глубоком кресле, он приготовился внимательно слушать. Однако в этот раз, не дойдя и до конца страницы, Марта вдруг сорвала с носа очки и отшвырнула рукопись:
— Черт подери, что это за дичь?! Кто все это написал? Впечатление такое, будто царапала выжившая из ума старая курица!
Рокфеллер никак не мог ее успокоить: Марта вздевала вверх руки, материлась по-русски (кто-то ее этому научил), потом схватила спички и подожгла распечатанные листы. Пламя вспыхнуло так резко, что Рокфеллер перепугался, как бы она не устроила настоящий пожар.
— Ну, Марти, успокойся наконец! Может, тебе пора уже и честь знать?
Ох, зря он это сказал... Марта страшно выпучила слезящиеся глаза и прошипела:
— Значит, ты тоже считаешь меня старухой, да?
82-летние любовницы обычно не бросают своих растерянных пожилых кавалеров посередине номера отеля на Пятой авеню и не кидаются в ночь.
Но безумная Марта сделала именно это.
Больше они с Лоренсом не виделись, хотя по телефону Марта мямлила, что непременно приедет, в следующий раз…
После этой истории Геллхорн практически похоронила себя заживо в своей небольшой лондонской квартирке в районе южного Кенсингтона. Для нее это был конец, старость победила: она больше не может писать! Из-под ее пера выходит бессвязный старческий бред.
К тому же резко стало падать зрение, точно ее глаза поняли: больше от них не потребуется выполнять прежнюю работу.
Вскоре у нее обнаружили рак, но Марта вовсе не горела желанием лечиться. Слепнувшая Геллхорн все чаще вспоминала тот эпизод в Кении, когда струсила и не убила себя. Теперь она больше не струсит. Ей уже совершенно нечего бояться в промелькнувшей как сон жизни. 15 февраля 1998 года 89-летняя Марта Геллхорн надела новое белье, поменяла постель, нацепила наушники, чтобы напоследок послушать своего любимого Себастьяна Фолкса, и проглотила маленькую беленькую таблеточку, которую много лет хранила на крайний случай. Эта таблеточка спасла Марту от последнего страха: что господь наказал ее вечной жизнью.