Худые морщинистые руки проворно извлекали из громоздких шкафов вещи, на полу лежала раскрытая дорожная сумка, та самая, которую ей предлагали весной выставить на аукционе за 25 тысяч фунтов: ведь она прошла тысячи километров под пулями вместе с Мартой Геллхорн, третьей женой Хемингуэя, самой знаменитой, бесстрашной и безумной военной корреспонденткой, побывавшей на всех войнах ХХ века, кроме разве что Первой мировой.
Марта пропустила эту грандиозную бойню лишь потому, что ей исполнилось всего 6 лет, когда она началась.
— Лоренс, я еду в Панаму, не звони мне, я сама тебя найду!
— запыхавшись, голосом, выражающим крайнюю спешку, выкрикнула в телефонную трубку довольно стройная 81-летняя дама. Ее непослушные седые волосы развевались — она носилась как угорелая по своей тесной лондонской квартирке.
Марта даже не заметила, что собеседник на другом конце провода лишился дара речи и не мог вымолвить ни слова, кроме жалкого бормотания:
—Марта, ты что, с ума сошла? Марта!
Трубка, брошенная Мартой так, как бросают чашку, когда хотят ее в сердцах разбить, не попала на рычаг, да так и осталась висеть на растянувшемся проводе. Не заметив этого и то и дело спотыкаясь о разбросанные по комнате предметы, Марта Геллхорн швыряла в сумку самое необходимое на войне: две пары непромокаемых брюк, ветровку, фонарик, несколько рубашек…
Куда, черт возьми, подевалась ковбойка? Давненько ей не доводилось складывать военную сумку!
В это время находившийся в Нью-Йорке Лоренс Рокфеллер, с которым Марта только что разговаривала по телефону, сходил с ума от беспокойства и трясущимися пальцами крутил телефонный диск, тщетно пытаясь дозвониться в Лондон до своей любовницы, но номер Марты был упорно занят. Откопав спрятанную от самого себя пачку сигарет, Лоренс рухнул в кресло, нервно чиркнул зажигалкой и представил себе темпераментно носившуюся по квартире Марту. Когда эта невероятная, единственная в своем роде женщина одержима очередной идеей, ее не остановят даже идущие навстречу танки: она исхитрится просочиться между ними.
Покажите ему вторую такую! Рокфеллер никогда не думал о Марте как о женщине, имеющей конкретный возраст, но сейчас его назойливо преследовала вдруг обретшая красноречивую конкретность цифра: Марте Геллхорн 81 год. Ясное дело, что сама она не помнит об этом. Но находясь рядом с ней, слыша звонкий девичий голос, видя ее густые волосы, бурную жестикуляцию и гибкую фигуру с красивыми ногами, кокетливо подчеркнутыми короткой юбкой, забываешь о том, что она родилась в начале века, а за окном, как вот сейчас, 1989 год!
Всю последнюю неделю Марти крыла американцев по телефону за этот позор и безумие — вторжение в Панаму — и вот не выдержала: несется туда, под пули!
Кроме нее, конечно, не найдется других военкоров, чуточку помоложе, чтобы описать, что там творится. Рокфеллер швырнул в пепельницу окурок, закурил снова. Ему самому 79 лет, у него прихватывает сердце и диабет. Да к черту все болезни! Сейчас он, чтобы сладить с беспокойством, плеснет себе полный стакан виски, которое держит для Марты. Может, ему тоже сорваться за ней следом на войну и приобщиться к секрету ее вечной молодости? Скажите пожалуйста, несмотря на то что он всегда не выносил этого хвастуна Хемингуэя, первого мужа Марти, но теперь начинает понимать этого парня! От него в свое время Геллхорн сбежала на Вторую мировую и, наверное, вот так же внезапно. Было от чего бесноваться, пить, устраивать безобразные дебоши! Телефон у Марты был по-прежнему намертво занят… …А она и забыла про телефон.