Следователь, как две капли воды похожий на предыдущего, требовал назвать активистов левого движения. Коэльо бормотал, что никого не знает. «Ах, не знаешь, — прищурился следователь, — отлично... »
Для начала Пауло посадили в «ледник» — камеру, где температура была как на арктической льдине. А потом случилось то, что он всю жизнь будет вспоминать, как самое страшное свое предательство. В какой-то момент его проводили в уборную в черном капюшоне, и вдруг он услышал умоляющее всхлипывание. Жиза!
— Пауло, это ты? Я узнала твой голос. Откликнись!
Замерев от ужаса, он молчал, но Жиза не унималась:
— Умоляю, скажи им, что я здесь ни при чем…
Пауло, отзовись, мне страшно!
Ему и самому было страшно. Чем он мог помочь несчастной Жизе? Язык Пауло прилип к гортани, он так и не решился подать голос и ответить на ее мольбы. Омерзительный, подлый, гнусный трус! Его не казнили, как он ожидал, а снова выпустили. Почему его вдруг помиловали — Коэльо предпочел никогда не выяснять.
Тогда он не хотел ехать даже к родителям, хотел только в свою психушку, на тот самый девятый этаж. И пусть его там запрут, пусть сколько угодно лечат электрошоком; он хочет побольше успокоительных таблеток, а лучше — уколов, чтобы все забыть. Минимум месяц Пауло провел в знакомой клинике Эйраса, не только не помышляя о бегстве, а желая никогда больше не выходить на улицу.
В присутствии врача Пауло как-то решился набрать номер Жизы. Девушка ответила. Она была жива!
— Никогда, ты понял, никогда больше не смей мне звонить, исчезни и забудь мое имя!
Больше они не виделись. Врач тогда посоветовал:
— Послушай, Пауло, тебе нужна стабильность, размеренная жизнь, иначе совсем слетишь с катушек!
Видно, Коэльо был так сильно напуган, что впервые в жизни не стал упрямиться и прислушался к словам врача. Как ни странно при образе жизни Пауло, у него уже тогда водились деньги: между делом он пописывал тексты песен для своего приятеля Рауля Сейшаса, тот стал рок-звездой, и его альбомы хорошо продавались.
После выхода в 1973 году пластинки «Криг-Ха, Бандоло!» на банковский счет Пауло упало ни много ни мало 240 миллионов крузейро потиражных (около 200 тысяч долларов), и денежки продолжали регулярно капать. Перед арестом Пауло успел купить 150-метровую квартиру в престижном районе Рио; выйдя на свободу и выяснив, что денег прибыло, он купил еще четыре. Но деньги не помогали справляться со страхом. Он зачем-то женился на 19-летней дочке владельца туберкулезной клиники Сесилии МакДауэлл, однако три пустых года с ней почти начисто изгладились из памяти. От навязчивого желания покончить с собой его спасла Кристина, с которой он встретился в начале 80-х, когда Пауло перевалило за тридцать. Родители абсолютно не верили в то, что их сын способен оставаться с одной женщиной дольше пары-тройки лет.
Но чудо случилось — он познакомился с молодой художницей Кристиной Ойтисика, миниатюрной брюнеткой с фарфоровой кожей и тихим голосом. Она поняла: другу нужно написать книгу, иначе он и впрямь осуществит задуманное — нажрется таблеток или найдет иной способ извести себя.
— Собирайся, Пауло, — однажды заявила Кристина. — Мы едем ликвидировать твой писательский ступор.
Решив, что лучшее для писателя — это новые впечатления, Кристина составила маршрут, и 8 месяцев они колесили по Европе: Англия, Франция, Испания. Германия... Но, как ни странно, главным событием этой поездки оказалось случайное знакомство в одном из амстердамских кафе с неким человеком, которого Пауло предпочитает называть именем Жан: он был сотрудником парижского отделения Filiphs и активным членом таинственной мистической организации католического толка, именуемой RAM — Regnus Agnus Mundi, то есть «Агнец Царства Мира».
Крис была поражена: эрудит и интеллектуал Пауло, проштудировавший чуть ли не всю эзотерическую литературу, часами с детским вниманием завороженно слушал бородача, который увлек его новой сказкой о средневековой католической магии. Кофе, который Пауло пил только обжигающе горячим, остывал на столике, он заказывал новую чашку и опять забывал выпить. Поразительно, до какой степени версия старинного мистического католицизма оказалась созвучна его душе, словно исторические факты, переплетенные с легендами, христианскими чудесами и магией, давным-давно жили в нем.