Потом мы стали чаще встречаться, пересекались на концертах — поневоле нам пришлось общаться. Слово за слово, и разговорились. Одно время даже сблизились, я вдруг почувствовала, что Аня оттаивает. Но это было, уже когда Ваня родился. Она любила возиться с малышом…
Аня — молодец, хотя довольно долго была неприступной и холодной со мной, но держала себя в руках, а я понимала, как тяжело ей. Но, увы, теплых, дружеских отношений нам так и не удалось установить…
До сих пор, встречаясь с ней, чувствую холодок и дистанцию. Мы редко видимся — это ее желание. Иногда она приводит на концерты Сережи своих мальчиков. Ей уже почти 25. Как было мне, когда мы только встретились с Сергеем. Странно, но мне кажется, что по ощущениям она больше ребенок, чем я тогда была.
Мне кажется, Аня до сих пор никак не может побороть в себе обиду… Все равно она Сережина дочка, и это навсегда. Конечно, было бы здорово, если бы мы стали друзьями. Сережа был бы счастлив, если бы его дочь чаще приезжала к нам за город…
Мы действительно всегда мечтали поселиться за городом. Сережа — москвич, учился в центре: сначала в школе, потом в консерватории. Когда расселяли их коммуналку, его семье дали новую квартиру в многоэтажке в Коньково. С возрастом ему захотелось на природу...
Но тогда это оставалось мечтой. Познакомились мы с Сережей зимой, а стали жить вместе летом. Сняли маленькую «хрущевку», обставили ее купленной в сетевом магазине мебелью, там же приобрели ложки-поварешки.
Через какое-то время купили себе квартиру. Это был типичный муравейник. У подъезда бабки сидели на лавочке. Наши окна выходили на МКАД, перед выходом не надо было лезть в компьютер, достаточно было выглянуть в окно, чтобы увидеть — есть пробки или нет. Зато вечером за окном сверкало, словно на Манхэттене. Поначалу мы жили как студенты. Я бы даже сказала, бедные студенты. Чайник, две чашки, кровать да стол. Наша одежда висела на специальной стойке на колесиках. Очень удобно из комнаты в комнату перевозить.
Серега часто улетал на гастроли, а я, беременная, сама себя «выгуливала». Одевалась и шла в парк. Бродила одна по аллеям и скучала по Сереже. Вот тут мне очень не хватало собачки. Одной гулять было тоскливо, а так вроде бы животное выгуливаю. Но завели мы собаку, только когда за город переехали жить.
Иногда я ездила с Сережей на гастроли. Так что Ванечка в животе все папины песни прослушал.
Как-то, помню, уже будучи на девятом месяце беременности, я собралась с Сергеем на концерт в Тулу. Ехать надо было на машине. Бог уберег, я раздумала, а то в дороге родила бы. Сейчас я ни за что за две недели до родов никуда не поехала бы, а тогда думала: «А что такого? Нормально!» Вдруг встаю утром, а у меня воды отошли. Сережа отвез меня в роддом и поехал на концерт в Тулу.
Когда родился Ванечка, я написала Сереге эсэмэску. А звукорежиссер взял и во время концерта объявил всему залу: «У Сергея только что родился сын Ванька». Туляки, как услышали эту новость, преподнесли своему любимому артисту пистолет местного производства, самовары, пряники, водку.
В эту же ночь Сережа помчался домой и рано утром уже был в роддоме. Его счастье трудно описать — он был ошарашен: вот он, сынок, маленький человечек…
Ванюшку мы крестили в полтора месяца в Дедове, в деревеньке, окруженной дремучими лесами, где у нас есть маленькая избушечка. В местной старинной церквушке.
Вроде бы с появлением ребенка и должны были начаться трудности, но все получилось наоборот. Сережа — прекрасный отец, хотя и очень много времени проводит на гастролях.
Честно говоря, я сама решила оградить его от домашних хлопот. Он так выматывался на выступлениях, что домой возвращался как выжатый лимон. Это со стороны кажется: ну что там, подумаешь, посадили в самолет, поселили, покормили и обратно после выступления отправили.
