Репин порекомендовал Валю в петербургскую Академию художеств, своему старому знакомому, профессору Чистякову. Но Серов не окончил и Академии: взял от нее все, что мог, и пустился в свободное плавание, зарабатывая на жизнь живописью. Мать была в ярости: к этому времени она перебралась в Петербург и хотела, чтобы они жили вместе. У нее появилась новая мечта: Тоша станет учиться, а она будет вести хозяйство — чем не идиллия? К старости Валентине Семеновне захотелось сыновней любви и домашнего тепла, но он бежал от ее общества как черт от ладана. Мать он не любил, но никакой вины за собой не чувствовал — волевая, сумасбродная женщина жила, как хотела, распоряжаясь им, словно игрушкой. Писала позже поставленную в Большом театре и осмеянную критиками оперу, влюблялась, учила музыке крестьян и, оказавшись у разбитого корыта, вспомнила о сыне.
Но искать у него любви и тепла не стоило: сыновние чувства Валентин испытывал к другим женщинам: к первой жене Репина Вере Алексеевне и Елизавете Григорьевне Мамонтовой. Та опекала его, когда они с Репиным жили в мамонтовском имении Абрамцево, и он тянулся к Елизавете Григорьевне как к матери… А какое сердце может быть у того, кто не любит родную мать? Может ли такой человек быть деликатен с друзьями, ведь он и к себе-то безжалостен?
Обед подходил к концу, от сладкого и кофе Серов отказался: нельзя себя баловать, когда чувствуешь, что кругом виноват. Леля надулась, а он встал из-за стола и ушел в свой кабинет, удивляясь тому, что его еще кто-то терпит. Добрая знакомая и постоянная заказчица княгиня Зинаида Юсупова поведала, как огорчился государь, оттого что во время позирования царица осерчала на Валентина, как он жалел о том, что двор потерял Серова.
Художник писал портрет княгини, а царь запросто, так же как и Серов, захаживал к Юсуповой в гости. О своих переживаниях царь, наверное, рассказал не без умысла — вдруг Зинаида помирит их с Серовым? А тот сказал, как отрезал:
— В этом доме я больше не работаю.
Это было глупостью, но раз слова сорвались с языка, за них надо отвечать — и он больше не брал заказов у дворцового ведомства. Да, он упрям, порой резок, эгоистичен, страдает от этого, но что хуже, заставляет страдать других.
Серов вдруг вспомнил, как едва не отправил на тот свет нескольких друзей-художников. Дело было в Венеции во время холеры.
Городские власти запретили морепродукты и свежие фрукты, а он сказал, что не уедет из Венеции, не попробовав устриц. Заставил друзей найти ресторанчик, где после долгих уговоров им подали моллюсков — с оглядкой, чуть ли не из-под полы. Вечером у всей компании разболелись животы, их спасло только рекомендованное портье проверенное венецианское средство от болезней желудка. Каждый выпил по бутылке коньяка — и наутро у всех страшно болела голова, но холерой, слава богу, никто не заразился... А все его глупая упертость.
Вспомнилось и лето в Одессе, когда он приехал к Леле после долгой разлуки. Это было в 1885 году: у Лели подозревали туберкулез, и она отправилась на юг, к одной из его теток. К этому времени они уже поклялись друг другу в верности и часто переписывались.
Валентин нашел Лелю осунувшейся и бледной и решил, что она слишком много работает в канцелярии музыкального училища. Состояния барышне не оставили, так что приходилось самой зарабатывать на жизнь, и Олиной добросовестностью пользовалась вся канцелярия. Валентин решил как-то ее развлечь — устроить морскую прогулку, объездить окрестности... Но неожиданно его познакомили с местным художником, в имении которого он увидел двух превосходных волов. Животные его просто заворожили, и несколько месяцев, вплоть до осени, почти забыв о невесте, он изо дня в день ездил в имение и писал волов, пытаясь схватить поворот головы, движение хвоста, блеск глаз... Когда он, донельзя гордый, показал Оле готовую картину, невеста ничего не поняла: «Волы как волы, зачем ты потратил на них столько времени?»
Тогда они сильно повздорили, но любовь оказалась сильнее обиды…
Он поглядел на часы и вскочил: с минуты на минуту заявится мать. Накануне от нее пришло письмо, мать писала, что приедет дневным поездом и остановится у них. Валентину хотелось избежать ритуала встречи матери и сына — с поцелуями, вопросами и вечными упреками в том, что он мало ей пишет. Серов решил улизнуть в гости к старому другу Илье Остроухову — а Леля скажет свекрови, что он ушел на заседание Попечительского совета Третьяковской галереи.
В доме Остроухова, талантливого художника, женившегося на дочке миллионера-чаеторговца Боткина и вступившего в семейное дело, Серова всегда поражало соединение купеческого размаха и вкуса.
