Но это говорю я сегодняшняя. А вот тогда, маленькая, бунтовала, как могла. Для начала я пообещала перебить в новом папином доме всю посуду. Когда увидела, что угроза никого особо не впечатлила, заявила, что сбегу. Надо заметить, у Наташи есть дочка от первого брака — Катя. Если другую женщину я как-то еще могла пережить, то «другая девочка» подкосила мой мозг окончательно. То мною овладевала идея голодовки, то я разрабатывала план по возвращению отца домой чуть ли не принудительно... Папа, конечно, очень старался — совместные поездки в Диснейленд, походы в кино... Он не отходил от нас ни на шаг. Читал сказки, укладывал спать... Наташа тоже проявила максимум терпения и мудрости, да и с Катей мы быстро нашли общий язык.
Но, несмотря на то что все вроде бы наладилось, уезжая, мы с сестрой не удержались и поставили папе ультиматум. Отдали ему письмо, которое он торжественно обещал не читать, пока не взлетит наш самолет. «Папа. Ты думаешь, мы маленькие и ничего не видим и не понимаем? Ты должен решить, кто тебе дороже: мама, мы с Машей и Кеша(попугай) или Наташа, Катя и Лаки(собака). Если ты выберешь их, знай: мы к тебе больше никогда не приедем. Твои родные дочери Аня, Маша».
Вот так. Писем было много. Я всеми своими детскими силенками требовала выбора и выливала чувства в привычной форме.
Как мама? Она невероятно сильный человек. Помню, мы сидели на пляже, и мама пыталась нас успокоить, говорила, что из любой ситуации есть выход и обязательно все у нас будет хорошо!
А как жить, когда сама осталась одна с двумя маленькими детьми, да еще и на два города, думаю, она тоже не представляла. Но мама не любит показывать слабость, это мы усвоили на всю жизнь… А вытащила ее, думаю, работа. Именно в этот момент мама решила попробовать себя в качестве режиссера и начала съемки картины «Сломанный свет». Снимали в Ленинграде, поэтому мама с Машей перебрались поближе к нам с бабушкой. С нами она вела себя так, будто ничего значительного не случилось.
Думаю, на самом деле мама всегда понимала, что, если бы она не оставила нас тогда у папы, о дальнейшем общении не было бы и речи, так как эта травма стала бы самой большой в его жизни. Но это опять только мои догадки. Как было на самом деле и велись ли какие-то разговоры, я не знаю.
Но время показало, что все произошедшее было к лучшему. Надеюсь, папа счастлив, они с Наташей уже больше двадцати лет вместе. Мама тоже встретила свою любовь. И снова я вынуждена оговориться — так рассуждаю я, сегодняшняя, женщина с собственным оконченным браком за плечами.
А тогда… Травма нам была нанесена серьезная. Плюс еще переходный возраст… Что-то во мне надломилось. И когда я вернулась в Ленинград, в училище, меня все перестало устраивать. Раздражало то, как мы живем. Я устала. Видела, как за три года «балетной ссылки» вымоталась бабушка. И больше не хотела бороться.
И вот… Точно так, как обещала проучить папу, зачем-то проучила маму. Подговорила лучшую подругу Аню, тоже балерину, сбежать из дому.
Куда? Ну в Америку, конечно, я же была — все знаю! План был таков: на перекладных на поезде добраться до Икши, там отсидеться, потом я как-то делаю визы… Не помню, что мы наплели в железнодорожной кассе, но нам продали два билета до Москвы. И мы покатили в жутком поезде на сидячих местах. Мама Ани перед занятиями проводила ее до станции метро, поэтому когда ей позвонили из училища узнать, почему дочери не было на занятиях, тут же забила тревогу. Позвонили моей маме. Вся школа встала на уши. Нас искала масса народу. Уже в Москве я с перепугу пыталась придумать «чудесную» версию про то, как нас похитили… Но, слава богу, не успела, потому что на вокзале нас уже встречали.
У нас с мамой, конечно, состоялся серьезный разговор. Других факторов тоже накопилось, но побег стал последним толчком к принятию решения — из училища меня забрали.
