В институте была зажата, не умела кокетничать, хотя очень дружила с мальчиками. И вдруг получаю роль Глафиры в «Волках и овцах», а ведь она соблазняет богача Лыняева! И ради Глафиры я решила научиться обольщать: буквально кого увижу в коридоре Школы-студии, — сразу глазки строю и хихикаю. А непривычно — иногда прямо заставляешь себя! И тут даже некоторые мужики наши, как говорится, накрылись. Поверили! Я уже Глафиру отыграла, а они все ухаживают! И мне даже стало немного совестно, ведь всерьез из них никто не нравился. Так вот как расставляют сети коварства! На юге я сразу двоим назначила свидания и про обоих благополучно забыла. Идеалу трудно соответствовать! А я всегда хотела увидеть и понять: «Это он!» И чтобы на всю жизнь. С Валерием именно так и произошло, но гораздо позже — уже после института.
Мама на меня, как некоторые, со свадьбой не наседала.
Я же пускала в свои сердечные дела только подруг — Майю Гогулан и Галю Волчек.
Мы с Галиной оказались самые юные на курсе, обе пришли после 10-го класса. Но она была как-то взрослее и даже меня нянчила. «Муль-куль-мульк» — так меня называла Волчек. И с бывалым видом затягиваясь сигаретой, наставляла: «А ты еще маленькая, тебе нельзя курить!» Категорически запрещала! Я была отличницей, а Галя в школе неважно училась, но по жизни казалась намного умнее. С юных лет стала очень сведущей в нашей профессии: идем как-то по улице Горького, и все прохожие с ней здороваются. «Галя, ты всех знаешь и помнишь по именам?» — поразилась я.
«Да, — ответила она. — У меня с детства такая память». Наверное, еще поэтому Волчек стала преемницей Ефремова и до сих пор руководит театром «Современник».
— Это Галина Волчек пригласила вас в труппу «Современника»?
— Я сама туда попросилась — и так всем хотела нравиться! Коллектив замечательный: Ефремов уничтожал все ссоры — это считалось унизительным. Конечно, эмоции иногда расплескивались. Однажды меня в гримерке попросили послушать запись новой песни, я включила магнитофон — и мелодия достигла чувствительного слуха Вали Гафта, который в этот момент был на сцене... Распахивается дверь, он вбегает, вопит: «Кто мешает мне играть?» Чуть ли не с кулаками на меня набросился! И долго я у него еще прощения просила, а он даже не здоровался.
Но потом остыл: «И ты прости меня, старуха!»
При Ефремове царила демократия: на собраниях он был готов слушать критику даже в свой адрес, но нам было просто не за что его ругать! Только Витя Сергачев всегда стоял особняком: «А я против!» В зале ежедневно были аншлаги.
Зрители все нам прощали… В спектакле между сценами иногда выключают свет, чтобы заменить декорации. Играли «Пятую колонну», и Ефремов в темноте случайно оступился — упал прямо на женщину в первом ряду. Та помогла ему подняться обратно, а потом выяснилось, что она из Минкульта и вообще сломала палец. И ничего!
А как-то собрались на генеральную репетицию, смотрим: нет Нины Дорошиной и ее супруга Олега Даля.
Звоним им домой — в трубке тихий голос: «Мы ничего не ели и ослабли — не можем выбраться из постели». Готовить Нина не умела или не любила. Пришлось ехать за ними на такси, по пути Петя Щербаков возмущался: «Мила, я не понимаю, как такое возможно! Нечего есть? Взял 20 копеек, купил батон хлеба, пакет молока — и сыт!». Когда голодающих привезли, все были рады тому, что они просто живы... И тут же бегом на сцену!
— А романы с актерами у вас случались? Как вышло, что ваш муж оказался далек от театрального мира?
— С актерами ни боже мой — это для меня родственники! А будущий муж был не так уж и далек от моего круга — познакомила нас тоже сцена. Когда я окончила Школу-студию МХАТ, меня сразу пригласили там преподавать у первокурсников.
Моими учениками стали Жанна Прохоренко, Игорь Васильев, Всеволод Шиловский… Я была всего-то на два-три года старше, но они меня слушали.
Потом стали звать вести кружки и однажды попросили помочь с новогодним вечером в физическом институте Академии наук… Помню, как заблудилась на Ленинских горах — тогда там было много пустырей. Иду через метель, думаю: «И найдут мои останки только весной!» Сквозь снежную пелену вижу силуэт… Это и был Валерий Миляев: «А я вас вышел встречать — так и думал, что потеряетесь» И вдруг достает из кармана мандарин!
Мы ставили пьесу «Архимед», которую он же и написал. Валя уже был известным в узких кругах бардом. Мне говорили: «Поосторожнее с эти студентом!
