…И все-таки жаль, что моей Шуре из «Служебного романа» не позволили влюбиться! Я так просила Рязанова — мечталось, чтобы моя героиня преобразилась из настырной в сентиментальную. Всего на минутку, на эпизод…
А кто бы ей ответил взаимностью? Да хотя бы тот самый Бубликов, которого Шура по ошибке «хоронит заживо»! Тем более что в полной версии фильма между ними разыгралась очень страстная сцена: Бубликов гонит Шуру через весь институт.
Очевидно, собирается бить… Так было и в сценарии, который читал Петя Щербаков, но Рязанов подговорил меня на импровизацию… «Спрячьте меня, спрячьте! Я сама бы померла, но венок не подходит — на нем фамилия другая!» — сначала оправдывается Шура. А потом, загнанная в угол, вдруг принимается аплодировать: «Ура! Да здравствует живой товарищ Бубликов!» От неожиданности Петя смущенно раскланивается: «Спасибо, товарищи, спасибо вам за все!» Падаю ему на грудь… Ну чем не начало отношений? Обидно, что сцену вырезали…
Мягков на тех съемках мне сказал: «Столько лет мы служим в одном театре, и лишь сейчас заметил, какой у тебя противный голос». А моего сына потом одноклассники дразнили: «У тебя мама правда такая дурочка?»
Для моей Шуры это все комплименты. Может, и зря мне хотелось ее немного изменить, оправдать – чтоб ее озарило чувство… Мой муж Валерий Миляев очень правильно про меня сформулировал: «Мила всех пытается ободрить». Я неисправимая оптимистка — этим живу и за других радею.
— Наверное, оптимизм вас только и выручил, когда 22 июня 1941 года вы планировали отмечать свой восьмой день рождения…
— К празднику я заучила гопак из оперы Мусоргского — и собиралась виртуозно исполнить его перед гостями. Утром мы с мамой отправились на рынок. Идем по мосту — а в конце огромная толпа. Молчит. Это страшно — молчащая толпа. Над головами из репродуктора разносится металлический голос: «Без объявления войны сегодня перешли границу…»
Какая-то женщина начинает плакать. Мама закрывает глаза ладонями. А чувствую, что мой день рождения под угрозой… И осторожно спрашиваю: «Так мы пойдем за конфетами?» — «Ты что?!» Гопак не состоялся — началась война.
Во дворе дачи мы стали рыть «щель» — канаву буквой «Г», которую сверху надо было маскировать досками. Но я не могла спускаться в эту яму — меня рвало. И вскоре мама стала собираться в эвакуацию… Мой папа, профессор геологии и географии, в прошлом полярник, был тогда в экспедиции на Урале. Родители списались — договорились, что он нас там встретит. Площадь трех вокзалов я с тех пор не люблю. Что-то со мной случается, когда прихожу туда. Вспоминаю горы чемоданов, мешков, на которых сидят дети... Мы 3 дня отстояли за билетами в теплушку. Мама запаслась киселем, который можно было заваривать кипятком.
Другие пассажиры поражались: «Какая умная женщина!» В Вязьме в вагон полезли безбилетники: со швейными машинками, баулами. Ругали Сталина… Я поняла, что начался хаос.
В конце пути нас встретил папа и отвез в село Кундравы под Челябинском. Оно было знаменито тем, что когда-то его захватил Пугачев. И местные помнили бунтовщика так, будто еще вчера с ним пили: вот озеро, где мылся Пугачев, улица, по которой он гулял, кабак, где пировал... Куда ни ступи — всюду до тебя уже поспел Пугачев! В тех же местах родина сказочной «хозяйки медной горы» Бажова. Я часто гуляла одна, взбиралась на какую-нибудь гору и представляла, что я и есть ее хозяйка. Мечты меня спасали.
Как-то мы с мамой шли по городу, а местные мальчишки закричали вслед: «Что, драпали из Москвы, драпали?».
Я им язык показала, а мама меня одернула: «Не смей, сохраняй достоинство». Она все лицо сохраняла... Ребята не унимались: «Драпали, драпали!» Ну, я — снова язык… До самого дома мама молчала, а по приходе разложила меня на полу — и что есть мочи отстегала веревкой. Все свое горе выместила… И я даже не плакала, хотя потом сесть не могла, рубцы остались.
Мама была строгая: «Не вмешивайся в мое воспитание», — говорила она отцу. А папа жалел, баловал… Он был для меня личностью героической: еще студентом участвовал в полярной экспедиции по спасению команды итальянца Нобиле на ледоколе «Красин». И до моего рождения открыл остров в составе земли Франца-Иосифа, тот носит его фамилию. У вас есть свой остров?
