Потом я позвонила своему брату Филиппу, он приехал, и мы дали моему мужу полчаса на сборы.
А на следующий день мадам Гислен де Ведрин подала на развод — а ведь она душа в душу прожила со своим мужем не один десяток лет!
На вопрос судьи, что побудило ее совершить череду этих абсурдных действий, Гислен пролепетала, что она исполнила подробную инструкцию Тьерри Тилли, присланную ей по электронной почте. В письме был алгоритм последовательных действий, которые надлежало совершить Гислен: что взять в руки, куда пойти, что сказать. А также описана возможная реакция ее супруга, которая якобы должна была однозначно доказать, что враг и предатель — среди них.
При этих словах подсудимый Тилли взвился и выкрикнул, что он никогда не писал такого письма.
Выяснилось, что так оно и было. Потому что письмо-инструкция, подписанное именем Тьери Тилли, на самом деле было отправлено с домашнего компьютера Жака Гонсалеса. Тилли утверждал, что не имел об этом письме ни малейшего понятия и был потрясен не меньше самой Гислен. Она же не смогла ответить на вопрос, почему столь явно идиотская инструкция не вызвала у нее ни подозрений, ни возражений. Любопытно, что специалисты по нейролингвистическому программированию изучили это послание Гонсалеса и сделали вывод, что оно содержало в себе умело зашифрованный код внушения.
Если Тилли действительно не подозревал о существовании этого странного письма, тогда можно представить себе его удивление и ликование, когда в одно прекрасное солнечное утро в дверь его гостевой комнаты просунулась встревоженная голова Гислен.
Она пришла, чтобы вручить месье Тилли, «их благодетелю и защитнику», чек почти на миллион евро от всех членов их семьи!
Выяснилось, что накануне члены клана де Ведрин, посовещавшись на семейном совете, решили, что не должны экономить на собственной безопасности. И вот теперь Гислен просила Тилли о величайшем одолжении — передать деньги в распоряжение той благородной организации, тайным агентом которой он являлся.
Дальнейшее известно только со слов Тьерри. Якобы у него дрожали руки, когда он прятал в свою сумку чек. Никогда ему не доводилось иметь дело с такими большими деньгами. Якобы ему больше всего на свете не терпелось дозвониться до своего учителя и спросить того — не слишком ли они заигрались?
Тилли якобы исполнил свое благородное намерение и встретился с Гонсалесом в страшный ливень в какой-то загородной харчевне под Парижем. Гонсалеса было не узнать — он отрастил пышную бороду, стал носить вельветовый берет, длинное кашне, на его среднем пальце красовался явно очень дорогой перстень-печатка.
Если верить показаниям Тилли, между сообщниками состоялся примерно такой диалог.
— Ты зачем отправил Гислен такую дичь? — благородно негодовал Тилли.
— Потому что ты перестал ловить мышей, малыш, — отвечал Гонсалес. — Получил какие-то гроши за гребаную секретарскую школу и успокоился!
После этого он потребовал у Тилли отдать ему третью часть полученных от семьи де Ведрин денег, потому что большего Тьерри не заслужил.
Тилли так и поступил.
Что он собирался делать с оставшейся частью? Ясное дело, вложить в недвижимость: его жена Жессика давно мечтала о квартире в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, самого же Тьерри больше грела мысль об уютненьком домике где-нибудь в Альпах, недалеко от красивого горнолыжного склона.
Строительство трехэтажного особняка в Альбье-Монтрон длилось около полугода, и все это время Тилли колесил между Швейцарией и Францией. Заодно он брал уроки у инструктора горнолыжного спорта и по-детски гордился своими успехами.
Потом еще на полгода он увез семью в путешествие по Америке, где они останавливались в самых дорогих отелях, перемещались на черном Rolls-Royce с шофером и решительно ни в чем себе не отказывали. Когда они вернулись наконец домой во Францию, то семейство де Ведрин, по словам Тилли, было последним, кого ему хотелось бы видеть. По правде говоря, он предпочел бы уже о них забыть, но время от времени ему звонила Гислен и рассказывала, как обстоят дела.
Несчастные продолжали отсиживаться в своем замке в Монфланкене, словно в убежище, никто из них не работал, семейство фактически проедало остатки былой роскоши. Им больше не на что было содержать прислугу, а кое-что из антикварной мебели времен Людовика XVI пришлось продать с аукциона. Все это время члены семьи исправно продолжали переводить средства на свою «безопасность» на счет некоей мифической компании Presswell Enterprises Limited, указанной им Тилли.
