Ну какой из меня советский разведчик? Он должен быть высоким, широкоплечим и голубоглазым, а я скорее похож на агента ЦРУ... Но меня очень привлекала идея съездить за государственный счет в Ленинград, погулять по городу, а заодно попытаться купить запчасти для «Москвича».
На пробах я старался соответствовать стереотипу, который был принят у актеров, исполнявших роли советских разведчиков, и получалось, кажется, ужасно. Но на второй или третий день проб должны были снимать сцену разговора Ладейникова с Савушкиным. На роль Савушкина пробовался какой-то соперник Ролана Быкова, а я подавал реплики за кадром. Снимали не меня, поэтому я никого не играл, а произносил текст так, как в жизни, от души наслаждаясь тем, что делал. И тут Кулиш говорит оператору: «Поверни-ка камеру на Баниониса...»
О том, что роль моя, я узнал уже в Паневежисе.
Это стоило Кулишу больших хлопот — начальство не хотело меня утверждать: какой из Баниониса советский разведчик?
Картину начали снимать с финала, со сцены обмена Ладейникова на иностранного разведчика. На съемки приезжал прототип моего героя. Нам его представили как Константина Панфилова, но на самом деле этого человека, полковника КГБ, звали Конон Молодый.
Любопытно то, что с Кононом, арестованным в Великобритании, получившим 25 лет тюрьмы и потом обмененным на западного разведчика Гревилла Винна, мы оказались похожи. Почти моего роста, неприметный, некрасивый, с острыми, внимательными глазами...
Молодый был консультантом фильма, и мы с ним много общались.
Поначалу сценарий был схематичный, мы переделывали его до тех пор, пока не переработали от начала до конца. После съемок мы с Кулишом каждый вечер сидели в гостинице, правили текст и решали, что будем снимать завтра. Мне казалось, что я играю человека, которому жутко не везет. С ним постоянно случается что-то скверное — то мой Ладейников попадает в аварию, то его арестовывают. После обмена его тоже ждут проблемы: Конона в СССР долго держали в изоляции и допрашивали. Если бы начальство засомневалось в нем, Молодого могли уничтожить...
Сценаристы Шлепянов и Вайншток были недовольны тем, что из их великолепного, не знавшего сомнений и слабостей героя мы сделали обычного человека.
В конце концов они подняли большую волну, студийное начальство их поддержало. Кулиша хотели снять с фильма, а меня с роли, но нас отстояли Михаил Ромм и Конон.
Но я тогда ничего об этом не знал: ждал в Паневежисе, когда меня опять вызовут на съемки, а звонка все не было. Наконец сам позвонил на студию, мне говорят, что декорации переделываются, надо еще подождать... Но в итоге все кончилось хорошо, и после успеха картины директор киностудии Ленфильм рассказывал, как он защищал Баниониса. На самом же деле он старался нас утопить...
Забавно, что на проходивших через 22 года съемках «Приключений принца Флоризеля» я, в то время депутат Верховного Совета и народный артист СССР, выступал в качестве «прикрытия» для фильма, к которому очень плохо относилось начальство.
После сессий Верховного Совета я привозил знакомым дефицитные в то время зимние сапоги — в гостинице «Москва» был специальный «депутатский» магазин. В то время даже ходил анекдот. В перерыве между сессиями два шахтера подходят к человеку из президиума: «Вы кто, товарищ?» — «Я генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев». — «Ну вот! А ты заладил: Банионис да Банионис...»
— А какие у вас отношения сложились с Роланом Быковым на съемках «Мертвого сезона» ?
— Не очень хорошие. Он всех прижал: мы готовимся, репетируем, ждем Быкова, а он в это время находится где- то в другом месте.
