Да что же это такое? Врут они все, эти чертовы эскулапы, все врут! Какая еще ампутация? Они же лечили ногу!
— Не верь этим дуракам, они просто хотят содрать побольше денег, вот и выдумали какую-то ампутацию! Да что же это такое, да как же они могут предлагать отрезать ногу мальчишке?
Через полчаса Хетти ворвалась в клинику, где находился ее сын. На этот раз ввиду исключительности ситуации она воспользовалась услугами извозчика. Нед лежал в небольшой, плохо освещенной палате, отвернувшись к стене, и рыдал так, что у Хетти судорожно сжалось сердце. Она атаковала врача и была похожа на настоящую ведьму в своем застиранном черном платье:
— Если ты только попробуешь, скот, ублюдок, недоносок, тронуть ногу моего сына, я тебя задушу вот этими руками, отгрызу твою куриную голову, разорву…
Ты слышишь, придурок?
До смерти перепуганный врач рухнул в кресло и в ужасе заслонился от нежданного нападения руками. Хетти кинулась в палату к сыну:
— Нед, живо, собирайся! Мы едем домой! Не реви, никто тебе ничего не отрежет!
— Нет! — вдруг истошно заорал мальчуган, повернувшись к матери. — Нет! Я никуда отсюда не пойду! Доктор сказал, что иначе я умру, у меня гарь …гарена!
И он вцепился обеими руками в кровать. Напрасно мать пыталась оторвать его и поднять, чуть не дралась с ним — бесполезно. На звуки потасовки сбежался едва ли не весь медперсонал больницы: слух об инциденте с «уолл-стритской ведьмой» мгновенно разнесся по клинике.
Врачи приближались к миссис Грин медленно и с опаской, словно дрессировщики к разбушевавшемуся хищнику.
— Миссис Грин, операция необходима, — вкрадчиво пискнул главный хирург, внушительных габаритов мужчина с неожиданно тонким и нежным голоском. — Иначе вы потеряете сына.
Впервые в жизни Хетти сделалось плохо — схватка с сыном и врачами закончилась тем, что, почувствовав внезапную дурноту и головокружение, она безвольно осела на стул. «Я не оставила завещания, — мелькнуло в голове. — Кому все достанется?»
Никогда, сколько себя помнила, Хетти не переживала ничего похожего на меланхолию или депрессию, настроение у нее всегда бывало примерно одинаковым, и мысли проворачивались в голове монотонно, размеренно, не мешая одна другой.
Но когда Нед вышел из больницы на костылях, Хетти стала ощущать, словно бы в ее груди разрастается какое-то черное зияющее пятно. Это пятно мешало ей думать об акциях, торгах, вложениях и прочих важных вещах. Глядя на сына, с трудом ковыляющего по дому, она чувствовала, как горло и сердце словно хватает железная рука. Поменьше бывать дома, отгонять от себя эту жуткое неотвязное чувство! Хетти теперь чуть не до ночи засиживалась там, где издавна у нее было подобие офиса. Раньше она добрую половину работы проделывала на кухне, рядом на пожелтевшей газете лежал лук, который Хетти постоянно жевала, чтобы не подхватить заразу. Однако после несчастья с сыном она предпочитала проделывать утомительный путь к парому через Гудзон, с отвращением доставала из кармана широкой юбки мелочь, чтобы расплатиться за переправу, а оттуда еще долго брела до Национального химического банка, где давным-давно облюбовала себе совершенно дармовое местечко, поскольку аренда в Нью-Йорке, с точки зрения миллионерши, была зверски дорогой.
Никого не спросясь, она попросту оккупировала отдельный стол, стоящий наискосок от окошек банковских кассиров; здесь она проводила отныне большую часть дня: читала, считала и думала. Задумчиво мусоля огрызок карандаша, делала тщательные расчеты динамики взлетов и падений акций и принимала решения, куда вкладывать деньги. Ошибалась Хетти редко, но если бы кто вздумал ей сказать, что она просто чует рынок носом, подняла бы его на смех. Хетти доверялась только расчету, и в этом смысле голова у нее работала как компьютер, который изобретут лишь спустя век после ее смерти.
Поначалу весь банк сбегался смотреть на невиданный аттракцион: как миллионерша Грин ставит на стол рядом с собой спиртовую горелку, на которой греется ее знаменитая овсяная каша!
Если тут же на столе валялся обгрызенный кусочек рафинада, это означало, что Грин сегодня пирует — наверное, сделка удалась. После обеда к ней подходили частные клиенты — в основном находившиеся на грани банкротства вчерашние миллионеры, и она ссуживала их деньгами под грабительский процент. При этом просители старались устроиться подальше от ростовщицы — от нее чудовищно разило луком. После короткой беседы Хетти запускала руку в бездонные карманы своей нижней юбки и извлекала оттуда банкноты.
