Я после нашего разговора дня два рыдала…
У мамы в новой квартире была большая ванная комната, там она устроила что-то вроде будуара: у одной стенки — ванна, на другой висело зеркало с полочкой, где стояла косметика. Она очень любила Ленкой заниматься. Посадит ее перед зеркалом и начинает красить, причесывать. Мне казалось, мама все время приглядывается к маленькой Лене. Помню, все с надеждой говорила: «Марк не мой! Может, Ленка в меня будет?» и тут же с сомнением отвечала: «Нет… Не моя…»
Лена называла бабушку Лелей, а Люся у детей была только Люсей. Никаких бабушек! Исключительно по имени. Только Саша называл тещу Людмилой Марковной.
Нормальные отношения с Сашей у мамы держались до поры до времени.
Пока однажды не произошел крупный инцидент. Мы жили с детьми в квартире на первом этаже. Сыро, темно. Ленка часто болела, ей поставили диагноз — бронхиальная астма первой стадии. Я обратилась за помощью к маме: «Может, твои связи помогут нам поменять квартиру…» — «Да-да-да. Я подумаю. Я обещаю», — ответила мама.
Прошло время. В очередной день памяти деда мама приехала к нам на дачу, которую мы с Сашей снимали. Сели. Помянули дедушку. И тут вдруг Саша спрашивает у тещи: «Людмила Марковна, как там дела с квартирой?» Мама резко ответила, встала и немедленно уехала. Потом позвонила и высказала претензии: как же ее обидели! Как посмели в этот святой день говорить о таком низменном! Ноги ее в нашем доме не будет!
И тут я поняла, что меня поставили перед выбором — либо мама, либо муж. Я же помнила, как Костя, посвятивший ей всю жизнь, вдруг стал «предателем». Я не хотела быть предательницей!
Очевидно, это понял и Саша. Он собрал вещи и ушел. А через какое-то время мы официально развелись. Мама проявила чуткость, подставила мне плечо, как могла меня утешала: «Маш, ты перестала за собой следить, располнела. Вот похудеешь — он сам к тебе прибежит!» Она пыталась меня отвлечь, даже на курсы вождения отправила. А недели через две после развода вдруг звонит Саша: «Нужно поговорить…» В итоге мы помирились и через полгода снова пошли в загс регистрироваться. Мама, скрепя сердце, примирилась с этим: ну что тут поделаешь, если Маша не может без него жить?
Но с этих пор мы общались уже реже… Кстати, до сих пор живем в той же квартире, на том же первом этаже…
Я и тут оказалась не похожей на маму. Проявила не свойственное ей постоянство. Однолюбка!
А мама снова решила поменять мужа. Ей и разводиться не пришлось — они с Костей не были официально женаты: в свое время она его убедила, что это не обязательно. А еще, когда они только начали жить вместе, сразу предупредила — детей у нас с тобой не будет. Если бы не ее характер, думаю, с Костей они прожили бы всю жизнь...
Я жутко не хотела, чтобы они расходились. Помню, Костя в последнее время был такой потерянный, он так выложился для мамы, что его просто не осталось. Он был для нее и домработницей, и администратором, и аккомпаниатором, и горничной, и аранжировщиком, и секретарем, и мужем, и другом…
И так почти 19 лет. Он даже себе трудовую книжку завел, где в графе «профессия» написал — муж Людмилы Гурченко…
Как-то мама приехала к нам в гости с незнакомым мужчиной. «Познакомьтесь, это Сергей Михайлович Сенин. Мой муж»,— представила она его. Вот и все: прошу любить и жаловать. Никаких свадебных мероприятий они не устраивали.
Мама с Сениным познакомились на фильме «Секс-сказка». С Костей в последнее время мама была на грани разрыва. А тут ухаживает молодой перспективный продюсер из Одессы. Ради мамы, говорят, он бросил в родном городе семью…
Последний мамин муж моложе меня на полтора года.
Я ни разу не видела его орущим, повышающим голос, но он как-то сумел обуздать мамин характер. Она слушалась Сергея Михайловича. Правда, поговаривали, что они друг в друга кидались пепельницами…
Если Костя изо всех сил старался всех в семье объединить, то Сергею, как я понимаю, пожилая бабушка и я с детьми были не нужны. Он пришел к Люсе не просто жить, он хотел с ней работать. И сразу ясно всем нам дал понять, что женился на Гурченко, а не на ее семье.
Поначалу мы еще общались. Помню, Сережа заезжал за нами 1 января и отвозил всех к маме. Пожалуй, это все…
А потом пошли «звоночки». Когда у мамы замаячил Сережа, бабушке было уже 76 лет. Ей было трудно привыкнуть к новой семье дочери, трудно терпеть ее постоянные придирки: «Ты не так разговариваешь по телефону!
