Следовательно, она была умна. Работала в Государственном Доме радиовещания и звукозаписи музыкальным редактором. Не имела профильного образования, значит, была еще и одаренной. Делала концерты из Колонного зала Дома союзов. Все очень серьезно, но, увы, пало на 90-е годы, когда специалистов почему-то пачками гнали в шею. Ее сократили. Она не перенесла. В нее были влюблены Лещенко, Ширвиндт… Красивая рыжая сибирячка. Живая, подвижная, смешная. Меня лупила по субботам. Настал момент, когда я перестал задаваться вопросом: «За что?» То ли так заведено у нее было, то ли действительно регулярно имелся повод, не помню. Неделю копила проблемы, чтобы в шестой день вылить их непосредственно на мою задницу. Эдакий аутотренинг под названием «сын родной».
Потом кидалась меня обнимать, целовать и плакать. Страстные отношения.
Иногда мама забывала забрать меня в субботу с пятидневки домой. И тогда я отправлялся к воспитательнице. Очень мне это нравилось. Потому что я спал с ней в единственной имевшейся в крошечной квартирке кровати. Первые мои эротические впечатления связаны именно с воспитательницей. Она стала первой женщиной, которую я увидел голой в душе, когда мне исполнилось года четыре, ее запах морочил мою неокрепшую голову своей непонятностью и сладостью одновременно... Летом меня отправляли в загородный лагерь — дышать воздухом три месяца кряду. И вот когда мама приезжала и привозила мне в стеклянной банке картошку с укропом, я ни с кем не делился. Не потому что был жадным. Это же кусочек мамы!
Как им можно делиться с кем-то?.. Иногда это была банка с клубникой.
— Родители в конце концов развелись?
— Да, и понятия не имею почему. Мне кажется, у мамы чувство любви с молодости развалилось на составные части, и она не знала, куда его употребить. Вероятно, в ней был огромный любовный потенциал… Она просто запуталась в любви и не знала, что в этом состоянии нужно делать. Странно. Вроде бы пример был хороший перед глазами: бабушка с дедушкой прожили вместе очень долго… Мне жаль, что она так глупо потратила свою жизнь. Хотя Господь дал ей все компоненты, надо было просто потрудиться их сложить!..
Рядом с мамой однажды появился маленький мужчина с усами буквой «П».
Она сказала, что мир перевернется, если она когда-нибудь выйдет за него. Мир не перевернулся. Я честно пытался проникнуться к нему уважением, но никак не мог этого сделать. Однажды усатый заявил: «Прочитаю-ка я Библиотеку всемирной литературы». Взял и действительно засадил в себя с первого тома по двухсотый без особых перерывов! Меня тянуло блевать, когда я просто смотрел, как он накладывает это все в свою голову. Но то, что с уважением будут большие проблемы, я окончательно убедился после покраски машины. У усатого имелся дом в деревне, доставшийся ему от бабки с дедкой. Там он и решил самостоятельно покрасить машину в белый цвет. Красил методично с семи утра до одиннадцати вечера весь свой отпуск. Это потрясло меня на подсознательном уровне. Потому что однажды подул ветер и…
Он стоял и смотрел через свои несуразные роговые очки, как машина обретает цвет сельской прилипучей пыли.
— Но мама-то его, возможно, любила?..
— Возможно... Кажется, мама совершила самую популярную у приезжих молодых девочек ошибку. Она решила поискать лучшего от хорошего. Наверное, думала, что еще не все видела, недогуляла. Осознание того, что теперь остался только странный человек в роговых очках, обычно приходит поздно. Что себе можно на это сказать? То, что жизнь превратилась в катастрофу. И от этого можно запить. Они с усатым начали прикладываться к бутылке. А я зажил своей жизнью. Со мной мама общаться не хотела. Когда я звонил, она не задавала даже простого вопроса: «Как дела?»
— сразу звала бабушку. Я тоже не рвался наводить мосты, потому что считал, что общаться адекватно она не способна. Мама меня очень серьезно раздражала. Чем? Хотя бы тем, что до тридцати пяти лет у меня матери не было! Семь лет мы жили каждый сам по себе. Меня не было в России, когда пришло сообщение о том, что ее отвезли в психиатрическую больницу. С маминым эмоциональным темпераментом плюс злоупотребление алкоголем это было неудивительно… Но когда я прилетел в Москву, выяснилось, что ее скосил инсульт. Зима. Палата на восемнадцать человек. Холод собачий. Мама лежала в шапке, которую когда-то сама связала. Рядом в своих неизменных очках сидел усатый. Она меня узнала и слабо пожала руку. Конечно, я сразу попытался разобраться с ее дальнейшим лечением, пребыванием в больнице, пошел говорить с врачом. Когда вновь вернулся в палату, мама истекала кровью.
