А потом? Потом гулял... Весь день на морозе? И Камилла Альбертовна тяжело вздохнула. Нет, что-то тут не так... И эта слишком близкая дружба с Атей Кинд... Вместе в театр, вместе на каток... Конечно, глупо требовать от мальчика, чтобы из-за неладов у взрослых он вдруг расстался с приятелями детства, а с Атечкой они знакомы едва ли не с шести лет... Но что же делать? Спокойно сидеть и ждать до той поры, пока вся эта детская возня не выльется в какие-нибудь вполне взрослые неприятности? А в том, что барышни Кинд ничего, кроме неприятностей, их дому принести не могут, кажется, сомневаться уже не приходится...
Скоро десять лет, как их сын Альберт женат на старшей Атиной сестре Маше. Помнится, Шуринька с Атей и увидели друг друга впервые на этой самой злополучной свадьбе.
Ради любви к молодой талантливой пианистке Марии Кинд Альберт Бенуа тогда забросил учебу, отказался от борьбы за большую золотую медаль и дававшегося вместе с нею права на пансионерскую поездку в Италию за счет Академии художеств. Ничего не хотел видеть и знать, кроме обожаемой Машеньки... И вот как все изменилось теперь...
Конечно, у Бертуши есть слабости: и легкомысленность, и ветреность. Но при ласковой, снисходительной и разумной жене все эти шероховатости в его характере с годами вполне могли бы отойти на задний план. Однако Маша будто поставила своей целью замечать в муже одни недостатки. Словно ей и дела нет ни до его таланта художника-акварелиста, ни до его редкостного дара музыканта-импровизатора... А ведь мастерством Альберта восхищен сам император Александр III, не раз приглашавший его в путешествия на царской яхте только для того, чтобы полюбоваться, как Бенуа в мгновение ока несколькими точными мазками схватывает малейшие оттенки заката или восхода...
А как Альберт обожает дочерей!
С каким ребяческим восторгом устраивает для них праздники по любому поводу... Но Маше и это как будто безразлично...
Зато каждую интрижку мужа, даже мимолетную и платоническую, она норовит возвести в трагедию, угрожая разводом, разлукой с детьми. Всякий раз, желая наказать Альберта за очередную провинность, дуется заодно и на всю мужнину родню. Что же из этого может выйти хорошего? Да ничего, ровным счетом ничего...
Вот и сегодня, сославшись на мигрень, Маша не пожелала спуститься с третьего этажа, где расположена их квартира, к старшим Бенуа в бельэтаж.
А ведь она прекрасно знает, что Альберт в своей семье души не чает, что братья с детства привыкли проводить этот день с родителями... Впрочем, недавно Бертуша намекнул, что к его жене весьма неравнодушен ее старый знакомый — композитор Танеев. И не без взаимности... Если дело и дальше так пойдет, все и вправду может закончиться разводом. И вина за это целиком и полностью будет на Машиной совести!
И Камилла Альбертовна удрученно покачала головой... Ну кто бы мог подумать, что девушка из такого почтенного немецкого семейства, как Кинд, придется здесь до такой степени не ко двору... Батюшка Марии Карл Иванович — капельмейстер хорошего военного оркестра, матушка, аккуратная, как все немки, идеальная хозяйка и мать...
А Атя... Не то чтобы младшая Машина сестра совсем уж не нравилась Камилле Альбертовне... Музыкальная, начитанная... Но эти чертики, пляшущие в ее глазах... Когда-то она слишком снисходительно отнеслась к такому же блеску в глазах ее старшей сестры и вот теперь не устает корить себя за то, что вовремя не дала Альберту верный совет, не предостерегла от брака с девушкой, которая за долгие годы так и не смогла стать родной в их дружной семье...
Но что сделано, то сделано. А вот Шуре нет никакой нужды повторять ошибки брата. В их натурах и так слишком много общего: и талантов, и слабостей. Шуриньке нужна тихая, скромная, домашняя девочка... Нет, ей сегодня же следует решительно поговорить с младшим сыном. Эти походы к Киндам пора прекратить. Один бог знает, что из этого может выйти...
Камилла Альбертовна и не догадывалась, что «все уже вышло», и не далее как сегодня: все те часы, что, как уверял с утра Шура, будут посвящены родственным визитам, были отданы страстным, до ломоты в зубах, поцелуям с Атей Кинд.
Он и сам не знал, как это вышло.
Казалось, еще вчера Атя лишь мило кивала Шуре, заходившему по дружбе к ее старшему брату... Но две недели назад, в канун Рождества, собравшись всей молодой компанией у Альберта и ожидая в полутемных комнатах, когда же уложат малышей и зажгут елку, они вдруг оказались на одном диване. И когда, замирая от страха и восторга, он положил Ате на колено свою ладонь, она молча накрыла ее рукою...
Никогда до этого вечера он не мог бы подумать, что возненавидит рождественскую елку, вдруг запылавшую свечами и разрушившую волшебный полумрак...
