Нам, студентам, разрешили на четвертом курсе работать. И я разносил телеграммы. Вот тогда Маня и пошла работать в театр «Шолом».
Когда после окончания института меня не взяли в театр, Людмила Сергеевна устроила меня в «Москонцерт». И мы с тещей в одной бригаде колесили по стране. Но мне это соседство вышло боком. Ее, помню, очень сильно волновал только один момент: напьюсь я или нет. Периодически у нас из-за этого возникали разборки.
Да, у меня бывали срывы, но алкоголиком я никогда не был. К сожалению, должен признаться, что мог иногда сильно назюзюкаться, как говорится, «впасть в нирвану» от расстройства.
Помню, поехали мы с Людмилой Сергеевной в Молдавию с группой музыкантов и певицей.
А там пьют на каждом углу, вино-то копейки стоило. Моя теща даже не представить не могла этих масштабов. Она отработает концерт и идет отдыхать в свой номер, а мы с дуэтом баянистов попадали в руки поклонников. Угощали беспощадно, и отказаться было непросто!
Все мои выпивоны, если они и бывали, происходили в Манино отсутствие. Однажды она уехала куда-то на гастроли. Я остался дома один. А у меня был тяжелый период в жизни: я маялся без работы. На нашей площадке жил парень, очень веселый, компанейский. Вот мы с ним иногда и засиживались. Как-то теща поднимается к нам с маленькой Настей, а я «не в форме». Людмила Сергеевна после этого долго мне пальчиком грозила. Для нее мое пьянство было темой номер один. Ефимыч вообще в рот не брал, вот ей на контрасте и казалось, что я алкоголик.
Маня, конечно, об этом догадывалась, да и мама ей на мозги капала.
Может, в конце концов это и стало одной из причин нашего развода...
Она, как и Людмила Сергеевна, очень нервно на это реагировала. Помню, прихожу как-то после спектакля домой, а от меня вином пахнет. Мы с коллегами выпили по бокалу. И сразу же скандал! Оказывается, как-то даже Григорий Ефимович дочке посоветовал: «Разводись. Этот недуг тебе не победить...»
А потом, как снежный ком, стали появляться другие темы для конфликтов. Ссорились мы из-за мелочей. Это могло быть из-за безденежья. Вернее, деньги были, но их было мало. Или из-за того, что я не мог приезжать на дачу.
У меня репетиции в театре, опять попреки, ссоры, скандалы...
Марина была одержима работой, отдавалась ей полностью и без остатка. Она все время куда-то бежала, встречалась, тусовалась, участвовала в «капустниках» Дома актера, а я, наоборот, любил дом, размеренную жизнь. И ее весьма раздражало, что я не поспеваю за ней, за ее ростом. Наверное, я оправдывал свою фамилию Долгачев: слишком долго думал.
Как-то я прошел конкурс на телеведущего новостной программы. Но сказал Марине: «Я не буду работать в «Останкино». Это все чужое». Она возмутилась: «Ты что? Туда все мечтают попасть!» У меня уже был опыт телеведущего. В 94-м я вел первый в нашей стране отборочный тур певцов на «Евровидение». Но продолжать там работать я не захотел.
