Приземлившись в Лос-Анджелесе, мы сразу же получили ключи от номера в отеле Beverly Wilshire Hotel и чек на 150 долларов — мою недельную зарплату на студии.
Ко мне приставили агента, стилиста, костюмера и дали четкое расписание, которому я обязана была отныне следовать, — примерки, репетиции, деловые встречи и… обильное питание, ведь я была истощенной и бледной. Мне, честно говоря, все происходящее казалось сном. От и до… В ресторане La Rue на Сансет-бульваре, например, подавали стейк невероятных размеров, который не помещался на тарелке и свешивался с краев. Казалось, буду есть его до утра! На киностудии по коридорам ходили живые боги — в первый же день буквально налетела на Грегори Пека. Он улыбнулся мне откуда-то сверху, поправил галстук и пошел дальше.
И вот я в самом сердце Голливуда! На студии Metro-Goldwyn-Mayer. Это был настоящий город со своими улочками, проспектами и площадями. Здесь было все — от личных гримерок звезд до костюмных мастерских, имелись даже школа, госпиталь и кабинет дантиста! В принципе на студии можно было жить, не покидая ее пределов, — среди декораций разных веков, странных людей в игровых костюмах, полностью отрешившись от реальности. И лишь мрачная контора похоронного бюро, расположенная прямо у входа на территорию студии, с огромной вывеской полного перечня предлагаемых услуг возвращала на землю. Хозяин фирмы категорически не желал никуда переезжать и продавать помещение, хотя руководство Metro-Coldwyn-Mayer не раз ему это предлагало. И здесь прослеживался смысл: будь ты хоть суперзвезда, хоть успешный продюсер или всего лишь сомневающийся во всем дебютант, но видя броскую вывеску ритуальной конторы напротив «фабрики грез», каждый невольно задумывался о наивности своих амбиций и недолговечности деловых планов.
Если вас утвердили на одну из главных ролей в Голливуде, вы автоматически получали целый пакет люкс-услуг.
У ворот павильона круглосуточно дежурили черные лимузины с шоферами, готовыми отвезти вас в любой момент куда захочется. Приставленный личный агент дотошно записывал в книжечку все ваши пожелания и передвижения в пространстве. Он думал за вас и решал за вас, лучше вас знал рабочие часы и часы отдыха. В принципе вам предлагалось отключить голову и полностью расслабиться, отдаться воле этой огромной машины, которая на какое-то время решила организовать вам удобную, полную комфорта жизнь.
А вам оставалось только играть перед камерой. Я не упомянула о студийной столовой с изысканным меню, куда актеры ходили на обеды и где за соседним столиком можно было увидеть, как Бетти Дэвис уминает пирожок с семгой, а за другим Ава Гарднер ковыряет ложкой картофельное пюре.
Перед началом съемок с Келли группу ждали недельные репетиции. Танцы, жесты и движения в этой музыкальной ленте должны были быть отработаны до мелочей. Келли приезжал на репетицию на личной машине, выходил из нее с солнечной улыбкой и приветственно касался указательным пальцем козырька своей знаменитой бейсболки, никогда ее не приподнимая, — еще бы, ведь под ней пряталась плешь!
До Шона Коннери, первого в истории Голливуда мужчины в возрасте, который не стеснялся демонстрировать редеющие волосы, все артисты — от Келли до Фреда Астера и Дэвида Нивена — обязательно носили мини-паричок.
Джин Келли был всегда идеально выбрит, появлялся в отутюженных хлопковых брюках бежевого цвета, ослепительно снежных носках и коричневых мягких мокасинах. Выглядеть идеально для него было принципиально важно, он постоянно боролся с юношескими комплексами вечного бедняка (ведь когда-то Джин зарабатывал себе на жизнь, работая каменщиком!). Да, в те годы знаменитости тщательно следили за каждой деталью внешнего вида. Меня он прозвал Лестер — сокращенное от Leslie the Pester («Лесли-чума») — за мою готовность без устали отбивать па.
