Та считала, что ее родители, мать в первую очередь, ничего не смыслят в одежде, и с подростковым максимализмом осуждала их за это, как и все их богемное окружение. Линда на самом деле любым нарядам предпочитала поношенные джинсы и растянутые майки. Ее вкусы разделял и Пол.
Бедная Линда! Она так привыкла к большой и дружной семье, что растерялась, когда дети один за другим стали покидать дом, и сама признавалась, что вцепилась в Пола, превратив его в домоседа и помещика: на семейной ферме в Восточном Суссексе они разводили ягнят, кур, коров, лошадей, и Нэнси, изредка наезжая к ним, с удивлением наблюдала, как самый красивый из The Beatles — Пол (так считали все в Америке) — готовит вегетарианскую пиццу и кормит лошадей.
Уму непостижимо, что теперь Нэнси делает все это вместе с ним, а чаще — вместо него! Впрочем, тогда ее больше всего удивляло, что Пол на самом деле является преданным и любящим мужем. Вокруг него полпланеты влюбленных фанаток, а он не стреляет глазами в сторону хорошеньких женщин, как это делают почти все его тогдашние друзья — и Харрисон, и Ринго Старр, а смотрит на свою Линду с искренним обожанием; даже в верности Брюса по отношению к себе Нэнси была уверена меньше.
А потом в их с Линдой жизнях произошло трагическое совпадение — у них обеих практически одновременно диагностировали рак груди. И обе, каждая в своей стране, прошли все круги ада: сначала операция, затем мучительная химиотерапия.
Беспросветный кошмар тех дней, слипшихся в одно черное вневременное пятно. Пол несколько раз в отчаянии звонил Нэнси, начисто забыв, что она борется с той же напастью, а ведь Линда ему об этом рассказала; но Пол, страшно переживавший за жену, эгоистично хотел, чтобы его поддержали любой ценой.
— Ты думаешь, она выкарабкается?— чуть не плача, тонким неузнаваемым голосом спрашивал Нэнси Макк. — Она так страшно похудела…
— Думаю, мы выкарабкаемся, — стараясь придать голосу твердость, повторяла Нэнси. Ничего подобного она не думала — ее мать умерла от этой же болезни.
На похороны Линды, умершей в 1998 году, Нэнси поехать не смогла: измотанная болезнью и мучительным лечением, Шевелл сама из последних сил боролась за жизнь…
И все равно упрямо ходила, вернее, еле таскала ноги на работу — без этого она точно умерла бы. Может, это ее и спасло; там она собирала себя в кулак, отвлекалась, бодрилась, включала чувство ответственности, давала распоряжения, через силу шутила — никто и не догадывался, что она на краю смерти. Мужчины делали комплименты ее новой прическе — а это был всего лишь парик...
Время летело незаметно. Нэнси точно помнит: она еще не до конца оправилась от болезни, хотя вроде бы химия помогала и дела понемногу улучшались, когда узнала, что Маккартни привез в Нью-Йорк новую невесту по имени Хизер Миллс. Ну и ну! Всего четыре года прошло после смерти обожаемой жены, а он уже снова женится! Нэнси было обидно за Линду.
Но долг дружбы заставил ее устроить в честь Пола вечеринку, созвать общих друзей. Вторая миссис Маккартни и будущая третья миссис Маккартни оказались за столом напротив друг друга. Лицо Хизер показалось Нэнси довольно злым и, честно говоря, заурядным, каким-то плебейским. Конечно, история этой женщины потрясала; так выглядеть, так держаться и так танцевать, будучи инвалидом — с одной ногой!
Улучив момент, Нэнси отвела Макка в сторону, чтобы расспросить о детях, но к ним тотчас бесцеремонно подошла Хизер, буквально оттолкнула Нэнси от Пола и тоном уличной торговки бросила:
— Не надо прикасаться к моему мужчине, о’кей? Это мой мужчина! — и победоносно обвила руками шею вспыхнувшего то ли от смущения, то ли от удовольствия Макка.
Нэнси потом часто вспоминала то свое потрясение и думала: неужели Пол до такой степени слеп и наивен? Муж Нэнси Брюс просто обозвал Пола «влюбленным идиотом, связавшимся с одноногой шлюхой».
Через шесть лет этот брак закончился, что Нэнси нисколько не удивило. Хизер Миллс стала повсюду трясти грязным бельем, выставила бывшего мужа чудовищем, рассказывая в прессе, что он заставлял ее ползать в туалет, не давая пристегнуть протез, издевался и бил ее. Кстати, он бил и первую жену, что она еще докажет. Униженный, измотанный Макк похудел, постарел, напивался, сидя целыми днями взаперти у себя в Восточном Суссексе. Стелла рассказывала Нэнси, что он живет в комнате Линды, носит ее халат, плачет и чуть ли не ежедневно ездит на ее могилу жаловаться и каяться. Стелла призналась, что просто не знает, что делать с отцом, как спасти его от этой взбесившейся суки.
Сам Макк чувствовал себя старым, никому не нужным дедом, над которым поиздевалась молодая дрянь, выкачивающая теперь из него денежки, как из нефтяной скважины.
