А пока нас с Мишей, уже молодых артистов МХАТа, возят на машине в театр и обратно. У меня в театре сразу же все очень хорошо пошло, а вот у Горюнова карьера не задалась — у него не было определенного амплуа. Видимо, поэтому он начал пить. Еще когда мы встречались, я замечала, что Миша не равнодушен к коньячку, хорошему вину. А дальше — по нарастающей. Свекровь часто незаметно совала купюры сыну в карман. Мы с ней по этому поводу даже ссорились. Понятное дело — она волновалась, чтобы сын голодным не ходил, но я-то знала, что Миша спускался в буфет и все деньги пропивал в веселой компании. Всегда расплачивался за всех. Я смотрела на это со стороны и думала — может, пройдет...
Однажды на репетицию спектакля «Три толстяка», где я играла Суок и куклу наследника Тутти, пришел молодой артист нашего театра Слава Невинный.
Он сидел и смотрел на нас из зала. Я в пачке и на пуантах репетировала танец механической куклы. И вдруг Слава говорит: «А можно я буду озвучивать за сценой куклу?» Придумал какие-то шумы, чем-то там скрипел, трещал — и с тех пор моя кукла танцевала под «музыку» Невинного. Как-то бегу со сцены по темному коридору, вдруг кто-то окликает: «Нина Ивановна!», я остановилась. Гляжу — на ящике Слава сидит и конфетку мне протягивает...
Невинный не пропускал ни одного моего спектакля, и я потихоньку привыкла, что он за кулисами каждый раз сидит. Иду в темноте и спрашиваю: «Славка, ты здесь?» — «Здесь. Можно вас сегодня проводить?»
Разница у нас была четыре года. Когда Слава еще на первом курсе учился, я уже окончила Школу-студию МХАТ.
Студентом он бегал на спектакли МХАТа, где я уже вовсю играла.
После окончания института Славу приняли во МХАТ. В театре отзывались о нем как о молодом таланте. Поначалу я и внимания не обращала на новичка: ну ходит и ходит какой-то парнишка. Правда, улыбка у него была особая — лучезарная.
Слава вечно попадался мне на глаза. Это внимание, конечно, мне льстило, но не более того. Я не давала ни малейшего повода для ухаживаний, а он все равно продолжал по-рыцарски служить своей даме…
Как-то я уехала на гастроли в другой город. После спектакля за артистами приехал автобус. Захожу в автобус, а там сидит Слава. Оказывается, он специально приехал из Москвы, чтобы обратно ехать со мной.
В другой раз останавливает меня в коридоре:
— Нина Ивановна, мне нужно с вами посоветоваться…
Роль предложили, сказали, надо в рыжий цвет выкраситься. А надо ли?
— Слав, конечно, надо! Тебя еще и лысым для роли сделают и бороду приклеят. Ты же артист!
Мы, конечно, говорили не только о ролях. Я ему рассказывала о своей нелегкой жизни с Мишкой, а он — о своем прошлом…
Знаю, что женат он не был точно. А что касается увлечений…
Одной из серьезных любовей Славы была Аллочка Покровская, будущая мама Миши Ефремова.
Они учились на одном курсе. Но что-то у них не сложилось, Покровская вышла замуж за Олега Ефремова. Я знала: Слава очень переживал, что у них произошел разрыв.
Так все перемешалось во МХАТе: я, Слава, Покровская с Ефремовым. Но все мы были в удивительно дружеских отношениях. И это было так человечно, так благородно…
Я очень много работала на радио. Наверное, всех принцесс и эльфов переиграла. Мы записывали спектакли в Доме радио на улице Качалова. Как-то выхожу после передачи, гляжу — Слава стоит. Весь в снегу, как сугроб! Трясется от холода, зуб на зуб не попадает. «Я жду вас, Нина Ивановна, чтобы проводить…» «Да ты что? Замерз же!» — «Нет-нет, ничего…» И мы идем гулять. Гуляем долго, все никак не наговоримся…
Прошли пешком, наверное, всю Москву, встречались у знакомых, прятались в подъездах от снега и дождя...
Честно признаюсь, возвращаться домой мне не хотелось. Знала, что опять буду стоять у окна до утра и ждать Мишу. Потом он придет пьяный и начнет рассказывать басни, как встретил друга, как поехали отмечать чей-то день рождения… Надоело все это хуже горькой редьки!
Двенадцать лет я ждала, что муж перестанет пить. Дошло до того, что мы с Верой Дмитриевной его даже лечили. К нам в дом приходили какие-то «шаманы», водили над Мишиной головой руками, погружали его в гипнотический транс и уговаривали не пить. Брали за это немалые деньги, между прочим. Но «лечение» не имело эффекта. Мы даже его в больницу укладывали.
Я каждый день таскала Мишке сумки с едой. Но только уходила, как тут же собиралась компания. И под водку, купленную тайком, Мишка закатывал пиры…
Я все чаще стала задерживаться в театре. А рядом постоянно был безумно обаятельный, к тому же высокий и спортивный Слава. Жених хоть куда! И постепенно я поняла, что мне приятны его ухаживания. К тому же он так трогательно это делал…
Выхожу, например, из театра. У служебного входа стоит Слава. Мы идем дальше вместе. Мне нужно сесть в троллейбус, чтобы проехать до дома несколько остановок. Стоим, долго прощаемся. Сажусь наконец в троллейбус. Выхожу у дома. А он тут как тут — стоит и меня ждет, но... уже с цветами. И улыбается. Оказывается, Слава на такси обогнал троллейбус, да еще и цветы успел купить!
А однажды он пригласил меня покататься на теплоходе по Волге.
