Так вот, мне кажется, что надо коню и Лихобабе помочь… Нам соглашаются отдать несчастную скотину, если Лариса Голубкина даст в пансионате концерт. Народная артистка Голубкина битых два часа развлекает ступинский пенсионерный дом — декламирует и поет в обмен на лошадиный скелет с глазами.
Я-то думала, что помогу вывезти и устроить Уклона — так звали лошадь — в Москве на базе «Планерная», оплачу его начальное содержание, и на том моя миссия закончится. Встречаю их на Ленинградке. В грузовике с низкими деревянными бортами в умопомрачительной расписной уздечке с деревенским трензелем из последних сил балансирует мой конь…
Он очень хотел жить, и только это, видимо, не позволило ему вывалиться по дороге.
На новом месте мы выпустили Уклона в манеж, чтобы он немного пообвыкся, и… у меня перехватило дыхание. Конь выкидывал свои длинные ноги и парил над землей, как невероятная птица… Боже, как он танцевал! Меня всегда тянуло к конной выездке, лошадиному балету. А тут — готовый король танца. Правда, абсолютно дикий и необученный.
Евгения Лихобаба никак не проявляла себя два месяца. Все это время я Уклона чищу, лечу, навещаю… Иду к тренеру базы Анатолию Васильевичу Шабанову: «Что делать-то?» — «А что делать? Ездить! Пока голодный, а то потом не справимся». Держали коня втроем, я быстренько запрыгивала — и он замирал.
А потом мы, как безумная, не вписывающаяся в повороты баржа, носились рысью. Люди, которые одновременно ездили с нами в манеже, быстро научились уворачиваться от нашего танцевального тандема, как от разрывной пули… Пока отсутствовала законная хозяйка, я к коню страшно привязалась, и когда Лихобаба таки появилась, я была готова на все — включая полный выкуп «баржи». Я расплачивалась с Евгенией Ивановной, и вдруг она напоследок разоткровенничалась: «Да, забыла тебе сказать… Этого коня на конезаводе, где он родился, все ненавидели. Характер-то дерьмо». «Он ангел!» — выпалила я. Кстати, никаких агрессивных выпадов с его стороны мы так и не увидели. Видно, пережив Бухенвальд в Ступино и оказавшись в Москве, он решил, что за нас стоит держаться. Учить нас с «баржей» взялась Таня Гура. Она женщина отважная. Командует: «Тряпки!
За мной!» И все «тряпки», включая меня, прыгают какое-нибудь жуткое препятствие из разряда «мертвых», то есть его нельзя ни свалить, ни объехать. И в то же время кони ее слушаются беспрекословно, потому что без дисциплины никуда — наверху сидит человек, который пришел сюда вовсе не для того, чтобы сломать шею. Однажды стала свидетелем того, как конь нарочно скинул новичка. Так Таня, тоненькая девушка в веночке и лифчике от купальника по причине жары и лета, подбежала, коня поймала и зарядила ему в глаз, пригрозив: «Смотри у меня!» И опять отправилась загорать и смотреть за порядком.
Надо сказать, что Таня всем своим воспитанникам дает домашние имена, человеческие, как правило, имеющие отношение к хозяину животного. Так у нее заведено. Уклона она иначе как Колей звать отказывалась.
Николай Владимирович радости от этого испытывал полный ноль, скорее наоборот, а я терпела, потому что от Тани зависела.
Муж вообще был редким гостем в конюшне. Однажды я сказала Тане, что завтра приеду с Николаем. А он в то время уже был звездой автогонок, и мой тренер решила произвести впечатление — мол, мы тоже не дурью маемся. Таня рассудила, что пируэты брутального Николая впечатлят вряд ли, а вот прыжки… Уклон прыгает весьма прилично. Что до Тани — так она сто лет с коня не падала. То, что произошло дальше, не поддается никакой логике. Прямо перед барьером конь мой рухнул на колени, башкой снес жердь, а Таня полетела просто рыбкой через голову. Николай на все это сказал: «Вижу, с тренером тебе повезло. Ну, я пошел?» Вообще считается, что верхом можно научиться ездить, только тридцать три раза свалившись с лошади, я вроде научилась.
Едем как-то с Таней верхом. Мы уже закончили тренировку и идем шагом, чтобы лошади могли отдышаться. Разговариваем на мирные темы, в данный момент о варенье. И я вообще не поняла, как вылетела из седла… Конь сделал какое-то странное движение — и я на словах «полтора стакана ягод» уже сидела на земле и выплевывала песок.
И вот к Тане в гости приезжает из Франции подружка Ира, которая там работает в старейшей школе выездки в Сомюре. Я загораюсь идеей любыми путями тоже оказаться в этой знаменитой французской школе. Ира корректно отвечает: «Это сложно» и уезжает. Но мысль о Сомюре засела в моей беспокойной голове. Чудесным образом мы оказываемся в городе Невере, где проходят автогонки, в которых участвует мой муж.
