Калерия Волкова: Покидая изумрудный город

«Решила: раз имею хоть какое-то отношение к Элли, то могу завести своего Тотошку».
Мария Черницына
|
Мария Черницына
|
22 Апреля 2011
Я, как и дед, учу детей математике. И то ли от наследственной скромности, то ли оттого что это не входит в школьную программу, не афиширую свою родословную (на фото с внуками)
Я, как и дед, учу детей математике. И то ли от наследственной скромности, то ли оттого что это не входит в школьную программу, не афиширую свою родословную (на фото с внуками)
Фото: Алексей Абельцев

Когда папа вернулся с фронта живым, дедушка плакал от счастья: «Я не смог бы дважды потерять своего Вивиана! Так просто не бывает…» И для него было ударом, когда мой отец вдруг собрал чемодан и с видом провинившегося школьника отбыл в другую семью. Дед не кричал на него. Тяжело шаркая тапочками, почти не отрывая ног от пола, прошел в свой кабинет и закрылся там на ключ, пока его Вивиан вспоминал, кто покупал ту или иную чашку. Он сел писать сыну письмо — послал ему в спину обвинения и мольбы о возвращении. Но потерял Вивиана во второй раз — и уже навсегда.

Дедушка даже после смерти жены не видел для себя другой женщины: «Моя трагедия в том, что я один и хочу быть один.

Никто мне тебя не заменит, да я и не ищу замены». Однажды к нему в парке на скамейку подсела женщина в симпатичной шляпке и принялась флиртовать, так он сбежал на полуслове и полдня потом усмехался: «Им всем одного надо со своими разговорами!». А уж помыслить о том, чтобы оставить жену с ребенком при жизни, он не мог — в голове не укладывалось!

Навсегда запомнился ему самый обычный послевоенный вечер в кругу семьи, когда он в последний раз чувствовал себя беззаботно счастливым: «Сидел я как-то вечером в своем кабинете, читал «Пармский монастырь», удобно расположившись в кресле. Вива рядом делал чертеж. Адик спал в другой комнате. Галюська слушала радио. И я думал: «Это счастье!» Ведь, в сущности, так немного нужно для счастья нам, вышедшим из народа, не стремящимся к роскоши и даже к большим удобствам, неприхотливым, непритязательным людям».

А через несколько дней бабушке поставили диагноз «саркома».

«Несчастье тяжело подействовало на меня», — он писал о смерти жены без истерик. Но после тридцати лет совместной жизни не осталось угла, куда бы любимая ни отбрасывала тень. «На наши грядки даже смотреть не хочу. Мне было бы невыносимо тяжело копаться там и вспоминать, как мы работали на них с тобой», — почерк в «летописях» скачет кардиограммой. Вещи, которые с любовью вязала жена, перестали греть — от них его будто током стреляло.

Вот и остались у деда только сказки да мы с мамой. Сам он к быту был не приспособлен: все, на что его хватало, — пожарить на сковородке лук и навернуть его с черным хлебом.

А провожали его мы с мужем: уходил дедушка тяжело.

Диагноз «рак прямой кишки» мы от него скрыли. Тут пришло время нам ему сказки рассказывать. Так совпало, что мой муж Боря работает в онкоцентре, и все обследования там мы выдавали за удачный блат. Под конец дед не вставал с постели, я помогала его переворачивать из последних сил — была уже на приличном месяце беременности. Когда боль была очень сильной и морфий уже не помогал, дедушка стонал:

— До чего я докатился, такая обуза для тебя, Калечка… Если бы хоть сотая часть пожеланий здоровья от моих маленьких читателей сбылась, я бы даже насморка не знал.

На похороны пришли только близкие люди, в газетах не было некрологов, хотя мы сообщили о нашем горе в Союз писателей. Сам-то дедушка был очень скромного мнения о своем творчестве, незадолго до смерти посчитал все свои тиражи и сделал неуверенный вывод: «Скорее всего можно сказать, что я оправдал возложенные на меня Маршаком надежды». А у нас ведь идут за тем, кто громче всех о себе кричит… Но я, наверное, пошла в деда, раз считаю, что это правильно, когда на похороны приходят только близкие люди. Говорят, от себя не убежишь, и дед свою боль унес в могилу. За несколько месяцев до этого он подозвал меня к себе — протянул потертый сверток размером с книгу. Сверху карандашом были написаны стихи о любви.

— Когда буду уходить, я хотел бы взять это с собой.

По ощущениям, по весу там была ткань. Наверное, какие-то личные вещи бабушки, что дед берег и лелеял 25 лет после ее ухода. Я выполнила его просьбу, так и не вскрыв обертки. Как не читала от корки до корки и никогда не публиковала в прессе его дневников, которые он вел почти каждый день. Думаю, они должны остаться только в нашей семье.

Я, как и дед, учу детей математике. И то ли от наследственной скромности, то ли оттого что это не входит в школьную программу, не афиширую свою родословную. Чту лишь одну нашу традицию: после выхода очередной книжки мы с дедушкой всегда ездили в типографию, где набирали кучу авторских экземпляров — на подарки. Их я до сих пор раздаю своим выпускникам. И тогда они впервые за все годы учебы слышат от меня эту историю.

1 2 3 4 5 6
Подпишись на наш канал в Telegram

Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог