Что осталось от их молодости, блаженного золотого времени, когда молоденький телеграфист Мартинес вел себя в Аракатаке как петух в курятнике?
Сейчас он возвращался в прошлое, и село Макондо из его романа становилось прежней Аракатакой — шумной, яркой, живой. Прозрачная река текла по устилающим ее дно плоским белым камням, полковник Аурелиано Буэндиа мастерил на продажу золотых рыбок, и он узнавал в нем своего деда. Роман приближался к финалу, в доме почти не осталось вещей, которые можно было бы продать. Наконец наступил день, когда Мерседес понесла рукопись на почту, чтобы послать ее издателю в Буэнос-Айрес, в издательство «Судамерикана». На главпочтамте посылку взвесили, клерк сказал, что это будет стоить шестьдесят песо.
В сумочке у Мереседес было только пятьдесят, и пришлось отправить в Аргентину только половину рукописи.
Дома она сложила в большую картонную коробку фен, миксер и электрический обогреватель и отправилась в ломбард — ей дали за них еще пятьдесят песо. Она отправила в Буэнос-Айрес вторую половину романа, и у нее еще остались деньги на еду. За небогатым ужином, глядя на уныло жующих чуть сдобренные оливковым маслом макароны детей, Мерседес вздохнула:
— …Не хватало только, чтобы роман оказался плохим.
Так закончилась первая половина их жизни, а то, что было дальше, совсем на нее не походило.
Позже будут говорить, что Маркес всем обязан своей жене. Она так часто твердила ему о том, что он обещал ей стать большим писателем и обязан сдержать слово, что Габриэль Гарсия волей-неволей забросил то, что его увлекало, махнул рукой на журналистику и кино и засел за большую книгу. Мерседес в ответ отмалчивалась, Маркес отшучивался — правду знали только они и делиться ею с посторонними не собирались. Переубедить их друзей было нельзя: они свято верили в то, что женщина, ждавшая своего мужчину тринадцать лет, может вылепить из него что угодно.
Через несколько месяцев к Маркесу придет слава. Тираж романа «Сто лет одиночества» будут допечатывать и допечатывать: сперва издадут восемь тысяч экземпляров, затем десять, но уже очень скоро роман купят миллионы людей.
Когда он с женой выберется в театр, их, пробирающихся к своим местам, поймает луч прожектора, а зал встанет и начнет аплодировать и скандировать: «Спасибо за роман!» Пойдут приглашения на конгрессы, на их банковский счет посыплются огромные деньги. Габриэль Гарсия Маркес уедет в Барселону и начнет жить в огромном доме с прислугой и мажордомом. Впереди — Нобелевская премия, которую он получит в 1982-м, и невиданная для современного литератора популярность: в Латинской Америке к Маркесу будут прислушиваться как к божьему посланцу… Но сейчас, в октябре 1966 года, ни он, ни его жена об этом не догадываются. Над головой ярко светит электрическая лампочка — плафон давно перекочевал в ломбард, на столе нет скатерти, сервиз продан, и они едят с пластиковых тарелок. Мерседес с ужасом думает о том, что они должны мяснику пять тысяч песо и таких денег у нее нет.
…Через несколько дней роман окажется у литературного агента ее мужа, Кармен Бальсельс.
Если «Сто лет одиночества» ей понравится, она обещала организовать переводы на английский, французский и итальянский. Если рукопись разочарует издателя, их семью ждет крах… Пройдет совсем немного времени, и они узнают, не напрасно ли прожиты последние восемнадцать месяцев.
Двое взрослых и двое детей едят макароны, запивая их жидким чаем, а Мерседес думает, что можно пережить и неудачу. Пока они любят друг друга, им ничего не страшно.