Смотрю: семейные деньги вроде все на месте… Потом в доме начали раздаваться звонки: «Передайте Виктору Палычу, что звонил Володя с «Птички». Затем появились Леша с Птичьего, Вася оттуда же… «Павлов, — говорю, — что за ерунда?» И муж раскололся — он завел голубей.
Место под голубятню ему выделили на чердаке Малого театра, где располагаются декорационные мастерские. Витя сам соорудил голубиный дом, ездил за кормом, ухаживал за птицами. Однажды и я была допущена в святилище. Меня поразили удивительный порядок на голубятне и то, как птицы Витюшу встретили. Они его просто облепили! «Павлов, в белых перьях ты похож на снежного человека Малого театра», — подшучивала я. Когда Витя поднял стаю в небо, у меня дух перехватило: такая нежность и чистота.
Тогда же он завел разговор о переселении душ актеров в голубей. «Тань, видишь этого турманчика? — спрашивал, — мне кажется, это Царев. А первая голубка, вон та, которая как реактивный самолет взлетает, — Гоголева».
Жалею, что так и не выбралась с мужем на рынок. Ребята-актеры, которые ездили с ним за компанию, рассказывают, что каждое появление Виктора на «Птичке» превращалось в событие. Он травил бесконечные байки, болтал с попугаями, торговался, как на восточном базаре… Продавцы все бросали и смотрели спектакль с Павловым. Одним словом, птичье-хомячья дружба.
Отвлекусь чуть-чуть. Витюша умел окружать себя по-настоящему искренними людьми. Я удивилась, сколько мужиков с Птичьего рынка пришло проводить мужа в последний путь.
Недавно мне рассказали еще одну удивительную историю. Есть необычный водитель троллейбуса, который по ходу своего маршрута проводит что-то вроде экскурсии — рассказывает пассажирам, кто в каком доме на Тверской жил, какие события связаны с конкретной постройкой, и так далее. На нашей остановке он, оказывается, говорит: «А здесь обычно до Малого театра садился Витя Павлов. Какой был человек! Всегда подойдет к окошку, расспросит, как дела, здоровье». А я и не знала…
Мне кажется, Витю любили все. В театре ему платили оклад, даже когда из-за болезни он не то что на сцену не выходил — говорить не мог, по страховой медицине отправляли в клинику гражданской авиации. А юбилей какой закатили! Юрий Мефодьевич Соломин и Виктор Иванович Коршунов до последнего момента все контролировали, хотя у самих забот немало.
Первый инсульт был как звоночек.
Кто же знал, что после него будут еще три?.. И каждый раз мы шаг за шагом, вздох за вздохом восстанавливали речь, учились жить заново.
Лечиться муж не любил. Больным себя не считал. Чуть полегчает — рвался работать. В больницу Витю можно было уговорить лечь, только если я ложилась с ним. Спасибо докторам — находили возможность госпитализировать артиста Павлова с подселением. Мне, конечно, так тоже было проще. Если в первые разы я летала между домом и больницей с кастрюльками, то тут можно на месте и постирать, и бульон подогреть. Однажды мы лежали в госпитале для авиаторов. В какой-то момент я так устала, что прилегла на свою койку и не заметила, как заснула.
