Но Фосс не унимался. Дошло до того, что перед съемкой каждого эпизода он подходил ко мне вплотную и шептал на ухо всякие мерзости. Я съеживалась, краснела, но заставляла себя не реагировать… Помню, снималась сцена, когда моя героиня, возвратившись к себе, находит мертвой любимую собаку. Так вот Боб велел ассистентам положить на пол окровавленные внутренности животных. Видимо, специально послал за ними на бойню или на рынок. Я, конечно, пережила смертельный ужас, совершенно неожиданно увидев такое — сгустки крови, клочья кожи, кишки, — но опять-таки сумела собраться. Так Фосс унижал меня за «отказ»…
Впрочем, фильм завоевал восемь «Оскаров», а все эти гадости я похоронила и стараюсь о них не вспоминать.
— Сальвадор Дали восхищался вашей красотой и мечтал написать ваш портрет…
— О, это отдельная история.
Дали был близким другом моей бабушки, кутюрье Эльзы Скьяпарелли, и постоянно навещал ее то в Париже, в мастерской на рю Берри, то в Нью-Йорке, в отеле «Saint Regis» на 55-й улице, то в испанском местечке Кадакес, куда однажды пригласил всех нас провести каникулы. Мне Дали казался забавным и смешным — таким дядечкой-южанином, добродушным и открытым. Ко мне он относился с повышенным интересом и даже пригласил сыграть роль ангела в документальном фильме, который в то время снимали о его творчестве. Он устроил инсталляцию и для этого подвесил меня к потолку на тонкой железной проволке, обернув в воздушное газовое платье, практически совершенно прозрачное.
В таком вот виде я должна была парить в пространстве в образе бестелесного создания.
Мне не нравилось, как Дали на меня смотрел. Я часто ловила на себе его взгляд — пристальный, изучающий, колкий… Он постоянно высмеивал мою совсем неразвитую фигуру (мне тогда было тринадцать) и открыто говорил бабушке: «Скьяп, твоя внучка похожа на вишневую косточку!» Но однажды огорошил ее просьбой: «Хочу рисовать ее обнаженной». Бабушку крайне возмутили эти слова, она тотчас же усмотрела в них дурное, да и воспринимала она Дали не иначе как похотливого старикашку, грезившего о чистом и непорочном детском тельце. Бр-р-р, отвратительно! Она категорически ему отказала и грубо поставила на место.
Так я и не стала моделью Дали ни в детстве, ни в юности.
— Бабушка была вам близкой подругой?
— …И вдохновительницей! И примером для подражания. Я подолгу жила в ее особняке на рю Берри, неподалеку от Елисейских Полей. В пятиэтажном доме, когда-то подаренном Наполеоном III принцессе Матильде. Из внутреннего дворика здания можно было попасть в квартиры личного охранника бабушки, шофера и горничной. Тут же располагался и гараж, в котором жил ее любимый большой черный «Кадиллак». Не могу без улыбки вспоминать, как бабушка выезжала на нем в город. За рулем — водитель в фуражке, а на сиденье рядом восседает Месье Икс, бабушкин боксер, в точно такой же шоферской фуражке, ну а сзади — бабушка в тюрбане и с бриллиантовой брошью, прижимающая к груди маленькую беленькую собачку Гуру-Гуру, жившую в доме.
У слишком объемного Месье Икса такой привилегии не было — пес жил на улице, во дворе, неся службу с охранником. Как же мы с Берри смеялись, провожая их взглядом!
В бабушкином доме гостей при входе встречали две устрашающие черные скульптуры — господина и госпожи Сатаны в человеческий рост, которые нас, детей, очень пугали, хотя бабушка и пыталась как-то задекорировать их, увешивая всякими побрякушками. В протянутую руку господина Сатаны все посетители, смеясь, клали монетку «на счастье».
Дом бабушки состоял из анфилад комнат и салонов, на стенах висели гобелены Буше, картины Пикассо, где- то на полке стояла золотая, вечно открытая клетка с двумя голубками, над стопками книг возвышался телевизор, на полу лежала шкура пантеры, уютная софа в форме буквы L огибала камин, всюду наблюдалось нагромождение дорогих пустяков, штучек и безделушек.
В эпоху своей славы бабушка обслуживала видных клиентов, в ее платьях щеголяли Марлен Дитрих, Кэтрин Хепберн, Мей Уэст.
Созданные ею аксессуары стали легендарными — воротники из перьев черной цапли, солнцезащитные очки с накладными ресницами на стеклах.
Для меня священным местом в ее доме была обставленная, как кокетливый будуар, ванная комната с огромным окном, выходившим в сад, и дверью, распахнутой в спальню хозяйки. Тут располагались гигантские платяные шкафы с бабушкиными нарядами, диван, многочисленные этажерки и полки, заполненные бутылочками, скляночками и флаконами с духами, пудреницами и неисчислимыми тюбиками губной помады.
