Она пришла, едва не теряя сознание от волнения, и… понравилась Джулиану.
Пожалуй, вот что его особенно зацепило в Кэри. Она была очень отважной. С виду худенькая соплячка, но если что решит — ни за что не переубедить. Наверное, тот год с Кэри был особенным в его жизни… Рядом с такой, как она, хочется быть лучше. Не пить, не распускать руки, не хамить тупорылым охранникам на автостоянках. Шайя, заядлый курильщик, даже смолить стал в день на одну пачку меньше. Они поселились вместе в его довольно скромном доме в Глендейле. Вместе готовили ужин, выгуливали одноглазого бульдога Брандо... Кэри говорила, что Брандо во всем похож на хозяина ЛаБафа, и прямое доказательство тому — его глаз, потерянный в кровавой уличной драке… Шайя сам выдрессировал своего пса.
И Брандо — молодец! — не подкачал, показал соседним шавкам, кто в их районе главный. Зато теперь все встречные псы поджимают хвосты при виде его крепыша, степенно, вперевалочку шествующего по тротуару. Но они с Кэри не могли жить, словно в скорлупе… Вокруг царил жесткий мир — контракты, обязательства, промо-туры новых фильмов. Их съемочный график совпал лишь однажды — на съемках у Оливера Стоуна, а потом у каждого замаячили другие проекты. И их понесло в разные стороны…
А может, Кэри его просто разлюбила? Может, просто соскучилась по дому: она все чаще стала поговаривать об отъезде в Лондон. И хотя работы в Америке у нее было полно, актрисе не нравилось в Голливуде. Она тосковала по Лондону, по родителям и брату, по музыке, которую в Штатах не признавали.
Спустя полгода после их разрыва он узнал, что Кэри встречается с Маркусом Мемфордом, фронтменом британской группы «Mumford & Sons», которая играла кантри-рок, забавный, но, на его взгляд, какой-то прилизанный, причесанный, приглушенный. «Нет, это не рэп, конечно, не рэп», — с грустью подумал Шайя. Странно, он мог уложить на лопатки любого хама в баре, а его самого легко сломала какая-то пигалица ростом в полтора метра.
Все как-то разладилось после ее ухода. И его блестящая, невероятная для вчерашнего оборванца карьера… Он вдруг понял, что достиг потолка и пора взять тайм-аут. Еще бы, он работал не покладая рук почти пятнадцать лет… На переговорах по поводу главной роли в картине о восстании обезьян (а может, кроликов или удавов?) Шайя со скучающим видом смотрел в окно.
Да, он все понимает: очередной блокбастер студии «Warner Brothers», бюджет охрененный, его гонорар исчисляется семизначной суммой, но… В какой-то момент ЛаБаф вдруг встал и молча вышел.
— У тебя что, живот прихватило? — Ричард Ловетт, президент самого крутого в Голливуде актерского агентства «Creative Artist», тяжело дыша, догнал его уже в коридоре. — Сейчас же вернись! Мы уломаем их на дополнительные проценты от проката…
ЛаБаф не вернулся. На следующий день в своем фешенебельном офисе Ловетт говорил сотрудникам, что актер того… немного свихнулся. А как еще объяснить ту ересь, что он вдруг начал нести?
Он не хочет больше сниматься в блокбастерах.
