Да, Дженсен знает, что парень подрабатывает в одном из клубов Пасадены, читая короткие смешные монологи. Но у него еще две тысячи мальчиков в этом самом списке! В итоге на прослушивании Шайя появился восьмым, и, как ни трудно было признать Дженсену, надобность в дальнейшем просмотре мальчиков сразу же отпала. Парень шел напролом, и в этом бескомпромиссном стремлении быть первым Пол усмотрел такую бездну природного обаяния, что, конечно, немедленно сдался…
Юный ЛаБаф был на седьмом небе от счастья. Огорчало только одно: его немногочисленные приятели, с которыми они иногда зависали во дворе допоздна, даже не догадывались о том, что существует такой канал — «Дисней».
Возникла и еще одна непредвиденная проблема. Чтобы несовершеннолетний ребенок мог официально работать каждый день, его интересы на площадке должен представлять опекун, агент или родитель. Шайна отказалась — она только что устроилась продавщицей в магазин женской одежды. К тому же она сразу поставила сыну условие — пробивайся сам, не слишком полагаясь на маму. И тогда Шайя… нанял на работу собственного отца. Джеффри как раз вышел из госпиталя, был чист и трезв словно стеклышко. Они начали свой официальный трудовой путь плечом к плечу: Шайя работал на «Дисней», а папа — на сына. Джеффри, надо сказать, очень дорожил своим новым статусом, но пару раз был близок к полному провалу. Однажды потискал в гримерке молоденькую актрису, и барышня собиралась подать на него в суд за сексуальные домогательства.
— Прости, не устоял, — оправдывался Джеффри перед сыном, — но она сама виновата.
Зачем разгуливать на людях полуголой?! Здесь снимается детское шоу, а не порнушка.
Во второй раз Джеффри совершил куда более опасный проступок. Он едва не поколотил высокопоставленного студийного начальника. Молодой респектабельный мужчина, благоухающий изысканным парфюмом, дружески приобнял младшего ЛаБафа и в ту же минуту был атакован его разъяренным папашей:
— Эй ты, убери руки от моего мальчика! Что тебе надо? А ты, случаем, не гей?!
Конфуз вышел страшный, Шайя едва не провалился сквозь землю… Но в целом они крепко сдружились с отцом в те годы.
Жили вместе в недорогом мотеле. По утрам папа готовил яичницу или омлет.
— Ты много работаешь, — приговаривал Джеффри, ловко взбивая яйца в миске, — тебе надо хорошо питаться…
И это было совершенной правдой. Детское телешоу снимали ровно три года, и все это время Шайя, радостно забив на школу, работал как взрослый: он содержал и себя, и папу, и маму, которую по какой-то неведомой причине поперли из магазина. Когда студия объявила о прекращении съемок, парнишка испытал шок: на что же они все теперь будут жить?! А вот Джеффри не парился. Его жизненная философия не изменилась с годами — кривая куда-нибудь да вывезет. И надо же, вывезла! Сыну подвернулась главная роль в фильме «Клад».
…Джон Войт был прекрасен. Он входил в роль зверя-надзирателя исправительного трудового лагеря так же, впрочем, как и выходил — легко, без видимых усилий. Все остальное время Войт муштровал ЛаБафа, который, по его мнению, недостаточно хорошо справлялся с ролью малолетнего преступника. Именно от него Шайя узнал об актерском методе мистера Станиславского. Джон пытался донести до мальца — сразу видно, тот далеко пойдет: башковитый, находчивый, шустрый, — что актерская игра — это искусство. Для ЛаБафа, напротив, это был всего лишь наикратчайший способ срубить деньжат. Ну, кто-то моет машины или разносит газеты, а он паясничает перед камерой. Фишка так легла… Войт подсовывал ему разные умные книжки — принес какие-то классические романы, даже Керуака притащил. Шайя ведь отродясь ничего не читал, кроме телепрограммы.
Съемочная площадка стала его первым и единственным университетом. Он быстро учился, наблюдая за людьми, впитывая в себя новые ощущения как губка. На съемках картины «Величайшая из игр» за него взялся актер Элиас Котеас.
— Итак, что ты знаешь о сексе? – начал он, откупоривая баночку пива. — Запомни, в этом деле есть только одно табу: никакого секса с родственницами…
—…И дочками боссов, — вмешался в разговор продюсер Ларри Брезнер и расхохотался, весьма довольный своим остроумным замечанием. В толстых пальцах Ларри дымила сигара, за его спиной маячила Чайна Брезнер, его любимая младшая дочь, которая с некоторых пор почему-то зачастила на съемочную площадку. Как это часто бывает, о том, что у нее бурный роман с молодым актером, занятым в проекте, Ларри узнал последним.
