Долго ревела. Утром Нина Евгеньевна позвонила в дверь. «Прости меня ради бога, — сложила она руки на груди. — Я всю ночь не спала…» Я ей объяснила, что пошла в кино, потому что почувствовала ужас: вся кинематографическая жизнь проходит мимо. «Я погружена только в пеленки… А как же моя профессия? Неужели Андрею будет интересна такая жена?» — спросила я ее. Она тогда меня поняла и предложила: «Давай я тебе буду помогать. Только все равно помни: семья должна быть на первом месте…»
Когда я села за диссертацию, вспомнила слова свекрови и решила установить «дежурство» бабушек. Позвонила ей: «Нина Евгеньевна, а давайте так: два дня в неделю с Олей будет мама сидеть, а два дня — вы?» Она ответила: «Нет уж, у меня, между прочим, и своя семья есть!
Если я буду свободна, то посижу…»
Многие удивлялись: «Ты что так надолго отпускаешь мужа в экспедицию? Не знаешь, что там творится?» Я знала, но верила ему...
Однажды Андрей уехал надолго в киноэкспедицию. А когда вернулся, я вдруг почувствовала: что-то случилось — он изменился, у него появилась какая-то тайна… Естественно, первое, что мне пришло в голову, — у мужа другая женщина. И вдруг он посадил меня на диван и взял мои руки:
— Маша, нам нужно серьезно поговорить…
«Держись», — сказала я себе.
— У меня есть… дочь. У нее сложный переходный возраст.
Я с ней виделся. Это замечательная девочка…
Когда я попросила нас познакомить, он ответил: «Не стоит…»
О том, что у него, девятнадцатилетнего, был бурный роман с актрисой на съемках «Запасного аэродрома», я знала. Она была на восемь лет старше Андрея, и его родители страшно переживали. Помню, забежала как-то к ним, а Андрюшина бабушка шепчет: «Нина всю ночь не спала. Он опять там ночевал». Роман скоро закончился, но родилась дочка. Родители говорили Андрею: «Это не твой ребенок», но он благородно признал девочку и выплачивал алименты. Эта женщина, напившись, периодически звонила Ростоцким и оскорбляла их. Говорила: «Да я на его алименты дачу построила!» Казалось, она срывает на их семье свою обиду на жизнь…
Я знаю, что Андрей возил книжки этой девочке.
Она собиралась стать учительницей, а он принимал участие в ее судьбе. Как-то сказал мне: «А ты знаешь, у вас одинаковые вкусы. Она на тебя чем-то похожа…» Мы так с ней и не познакомились. Я не делала попыток, и она не звонила. Раз этого не хотел Андрей, значит, не надо…
Пожалуй, это было единственное серьезное признание Андрея. А так у нас и бытовых разборок почти не случалось. Все мелочь какая-то, даже вспомнить смешно.
Помню, как-то поссорились с ним, и Андрей ходил обиженный, а потом вдруг написал стихотворение в прозе: там некий художник растил розу, а потом ее стали есть черви. Он с выражением прочитал мне свое сочинение, а потом задумчиво спросил: «Теперь ты поняла, в чем суть нашего конфликта?»
Я, конечно, ничего не поняла, но мир был восстановлен…
Андрей никогда меня не ревновал. Хотя нет, один момент все же был. В стране началась перестройка, актеры сидели без работы. Андрей страшно переживал, что не может зарабатывать достаточно денег для семьи. А я решила попробовать себя в чем-то более востребованном: кормить-то дочку надо! Знакомые нашли место в банке. У нас с Андреем по этому поводу случился конфликт. Он сказал: «Нельзя менять профессию. Надо просто перетерпеть, будем жить по средствам». А какие тут средства — дома шаром покати!
Андрей старался экономить, крутился, занимался извозом. Как-то поехал «бомбить», приезжает без копейки.
«Представляешь, не дают денег, — смеется. — Узнают известного актера и в ступор впадают, наверное, думают, я просто так решил их прокатить». А еще он мастерил трубки, мундштуки. Их продавали в ресторане Аллы Будницкой или сдавали в Измайлове торговцам. В нашем доме вся мебель сделана его руками. Так и жили: в одной комнате — мы, в другой — верстак..
Это был тяжелый период. Андрей вдруг стал мне говорить: «Ты абсолютно свободна!» Я отшучивалась: «А-а! Значит, в этом месяце денег не будет». А тут мне предложили преподавать французам русский язык. После окончания курса устроили выпускной вечер, к Андрею подошел один из учеников нашей группы и на ломаном русском сказал: «Я очень хочу, чтобы Марьяна хорошо жила во Франции, и сделаю все, чтобы она ни в чем не нуждалась! Можно?» Андрей ответил: «Можно».
Он решил, что речь идет о моем будущем замужестве, а тот всего лишь имел в виду, что поможет с нормальными условиями во Франции, куда меня пригласили на стажировку.
Андрей ни слова мне не сказал. Я улетела, а он целый месяц жил с мыслью: вернусь я или нет? У него ни работы, ни будущего... Представляю, что он только не передумал! Приезжаю, муж встречает меня с охапкой цветов: «Какое счастье, что ты вернулась!» А я понять ничего не могу. Дома необыкновенный ужин, шампанское, чистота и порядок. Я теряюсь в догадках. И вот тут-то он мне об этом разговоре с французом и рассказал.
Андрей всегда играл благородных, романтических героев. В его фильме «Мужская компания» один герой говорит: «Давай жить как в кино!» Эта фраза была девизом жизни Андрея. Он жил ярко и, наверное, так же ярко должен был уйти.