— «Я из командировки возвращаюсь…» Папа ему, конечно, не поверил и вечером за чаем впервые задал мне прямой вопрос: «Скажи, пожалуйста, что происходит в твоей жизни? Нам с мамой кажется, что у вас с Андреем роман…» Я все упорно отрицала, хотя было уже очевидно: наша «шифровка» оказалась никуда не годной. Все уже все заметили…
Андрей очень красиво ухаживал, водил в какие-то интересные кафе, помню, нашел где-то в Москве охотничий ресторан. Однажды я не выдержала и сказала: «Хватит! Теперь я буду готовить». Андрей уселся на диване, а я уединилась на кухне. Прошел час, другой. В дверях показалась голова Андрея: «Извини, можно поинтересоваться, что ты там готовишь?» — «Бутерброды». По книжке я готовила какой-то экзотический многослойный бутерброд. Андрей с улыбкой попросил: «В следующий раз ты что-нибудь попроще приготовь, ладно?»
Свадьбу мы устроили оригинальную.
У Андрея накануне состоялся гусарский мальчишник. Из-за этого он чуть не опоздал в загс — приехал в последний момент на обшарпанном «Запорожце», украшенном совершенно похабными шариками. На крышу машины его друзья прикрутили конское седло. Даже стандартного Мендельсона в загсе волшебным образом заменили на «Битлз»! Нас расписали, и мы отправились мотаться по Москве, пили шампанское из больших хохломских кружек. И, естественно, Андрея потянуло на подвиги. Он залез на «Запорожец» и уселся в седло. И мы на ходу под крики «Горько!» пытались поцеловаться. Гостей набилось в нашу квартиру море! Во время застолья Андрей с друзьями затеяли шутливый мордобой.
Мама от неожиданности даже уронила целую стопку тарелок. Недаром говорят — на счастье…
Наш медовый месяц мы провели под Выборгом, где Андрей снимался. Помню, как-то он сказал: «Готовься, завтра поплывем на необитаемый остров, где будем совсем одни». Где-то раздобыл надувную лодку, взял с собой палатку. На острове мы долго кружили, пока не выбрали живописное место.
— Ну, готовь ужин. А я пока палатку поставлю.
— Какой ужин? — удивилась я.
— Как? Ты что, ничего не взяла?! Даже чая?
Разразился скандал. Я выслушала все, что он думает по поводу моей домовитости. Андрей поймал рыбу, зажарил ее на костре, заварил в котелке чай из травы.
И я поняла: с ним нигде не пропадешь!
Еще только поженившись, мы с Андреем заключили договор: «Если вдруг разведемся, это не должно разрушить дружбу наших родителей». Меня тянуло в эту семью безумно! С одной стороны, это была, безусловно, любовь к Андрею, а с другой — эти люди давно стали мне родными, в этой семье я выросла…
Не только мы боялись за наше будущее. Знаю, что Ростоцкий-старший перед свадьбой вызвал сына на серьезный разговор: «Я очень боюсь, что ты ей жизнь испортишь…» Он опасался, что Андрей с его репутацией мачо мне совсем не подходит.
А меня абсолютно не пугало его богатое прошлое. Он вел себя так, словно я была единственной женщиной в его жизни.
Я никогда не расспрашивала его о том, что было раньше. И его донжуанский список меня не интересовал. Как-то Андрея в одном интервью спросили об этом списке. Он рассмеялся: «Могу сказать Яковлевой только спасибо. Она на всю страну прославила меня как секс-символа!»
Помню, его друг-каскадер удивлялся: «Почему к Андрею приклеилась репутация лихого гусара? Сколько я с ним ездил по экспедициям — абсолютно добропорядочный семьянин!» Просто надо знать Андрея. Он любил «искрить» женщин. Это была игра, флирт... В общем, серьезных поводов для ревности у меня не было…
Другое дело, что не все это понимали. Андрей сам себе создавал имидж донжуана. Помню, как Марина Яковлева в интервью сокрушалась, что Андрей привез ей золотое ожерелье, а потом она точно такое видела на шее Елены Кондулайнен.