Сашенька терпеливо читала письма, которые, если честно признаться, нагнали не нее меланхолию. В ответном письме она огрызнулась: «Может, со временем моя любовь одушевит вас и вы почувствуете себя способным писать о своих чувствах, а не о всех возможных умозрениях…»
Он поспешил ее успокоить и в следующем письме обвел овалом пустое место и приписал: «Вот тебе мой поцелуй!» То, что Сашенькой помыкать не удастся, ему стало ясно еще до свадьбы.
Жена вырастила и воспитала его детей, стала Пирогову другом и советчиком. Жизнь оказалась долгой и полной событий: еще числясь в Медико-хирургической академии, он отправился на Кавказскую войну, где в полевых условиях испытывал свое изобретение — эфирный наркоз.
До этого все операции делались без анестезии, и хирургам приходилось спешить, иначе пациент мог умереть от болевого шока. Опыты прошли блестяще, а военный министр, которому он об этом доложил, велел начальству сделать профессору выговор: знаменитый хирург, отправляясь к нему, надел не тот мундир! С Пироговым от обиды случилась самая настоящая истерика — сопровождавшаяся судорогами и рыданиями.
Затем была Крымская война, а дальше началась его государственная карьера: новый император планировал реформы, для которых требовались новые люди, и великосветские друзья решили, что одним из видных деятелей нового царствования может стать Пирогов.
Он получил должность попечителя Одесского учебного округа, позже ему отдали Киевский.
Однако отношения с генерал-губернаторами, а затем и с Петербургом он испортил повсюду. Для государственного чиновника высшего ранга Пирогов оказался слишком левым, а его неизменный заношенный, похожий на балахон сюртук и несвежая рубашка, из-под которой торчала красная фуфайка, на губернаторских приемах выглядели совершенно неуместными. В Одессе Пирогов не уважил обратившегося к нему с просьбой митрополита, в Киеве заступился за неблагонадежного учителя и взбесил этим жандармерию. Он пытался искоренить розгу, излишне резким ответом оскорбил губернаторскую жену княгиню Васильчикову… Дело кончилось тем, что на Пирогове поставил крест сам император: Александр II решил, что он — неблагонадежный, опасный человек.
После отставки киевские либералы так шумно чествовали Пирогова, что император окончательно утвердился в своем мнении. У Николая Ивановича был еще один опыт государственной службы, на сей раз связанный с наукой, но министр просвещения тоже отправил его в отставку — с высоким чином тайного советника и скромной профессорской пенсией. После этого Пирогов навсегда обосновался в «Вишне».
Теперь он жил размеренно, в ладу с собой и людьми, и благодарить за это надо было жену...
За дверью кабинета послышались легкие шаги Александры Антоновны. Сейчас она войдет в комнату, приблизится к креслу, положит руки ему на плечи и поцелует в затылок.
Они отправятся в столовую: состоящий из его любимых блюд обед уже готов. Жена — верная подруга, он знает о Сашеньке все и может на нее положиться…
Пирогов был в этом совершенно уверен и не подозревал, что у Александры Антоновны имеются от него секреты.
Он считал, что лечит бесплатно, а на самом деле деньги получала жена. Когда Пирогов приезжал на летний отдых в Одессу, она «сдавала мужа на откуп»: предприимчивые люди выплачивали ей определенную таксу за каждого пациента. Пирогов торжественно зарекся возвращаться на службу, а Сашенька осаждала просьбами влиятельных знакомых, писала им, что на врачебные гонорары не проживешь, уговаривала похлопотать перед императором и подыскать мужу приличное место.
Николай Иванович обитал в значительно более далеком от реальности мире, чем Александра Антоновна. Жена Пирогова не была подвижницей и бессребреницей, она знала, что ее близкие должны жить в довольстве. Расходы у семьи были большими: детей приходилось учить, три имения требовали постоянных вложений, к тому же нужно было отложить деньги и внукам…
Она вошла в кабинет, поцеловала мужа в затылок и позвала его обедать. Мужчина, считавший себя главой семьи, и женщина, для которой он оставался большим ребенком, направились в столовую. Пирогов шел впереди. Александра Антоновна — за ним: при виде того, как он прихрамывает и сутулится, у нее замирало от жалости сердце. Она любила детей, но так и не смогла родить.
Была самолюбива и умна, а стала тенью мужа… Но эти мысли не приходили ей в голову: будь у Александры Пироговой вторая жизнь, она прожила бы ее точно так же.