«Балерун, впорхнувший в большое кино в пошлом трико! Ну кто, скажите на милость, мог предположить, что этот простоватый мужичок сумеет покорить наши сердца?» — писала «Нью-Йорк таймс» вскоре после бешеного успеха «Грязных танцев».
Такие сомнительные комплименты Патрик всегда воспринимал с горечью. «Неужели балет станет моим вечным проклятием?» — спрашивал он себя. Столько лет работы, тренировок, испытаний, сомнений — и все, оказывается, сводится к одному…
«Балерун...»
Это слово он не слышал уже очень давно. В колледже Уолтрип он страдал от нападок сверстников, дразнивших его маменькиным сынком и Танцулькой, — ребята не могли простить ему ни примерного поведения, ни занятий в хореографической школе. Как они только не издевались над Патриком — и заливали кроссовки в раздевалке йогуртом, и таскали за волосы, и швырялись хлебным мякишем в столовой. Он изо всех сил старался добиться уважения, принимая активное участие в спортивной жизни колледжа — играл за свою футбольную команду «Львы». Благодаря учебе в балетной школе Патрик был гибким, пластичным, спортивным и отличным бегуном — за десять секунд мог преодолеть, например, стометровку и так же проворно увернуться от нападающих.
Увы, старания будущего «балеруна» вызывали лишь раздражение.
Однажды, чтобы наказать «пляшущего дурачка» и преподать урок, ребята решили устроить ему показательную взбучку. Во время матча, когда Патрик гнал мяч к воротам противника, кто-то поставил ему подножку. Падая, мальчик задел других игроков, те не удержались и рухнули на него… Мгновенно образовалась куча-мала.
Когда тренер «львиной» команды Майкл Ветинер откопал расплющенного Патрика, оказалось, что мальчик без сознания, его левая нога загнута вперед, коленка раздроблена.
— Да уж, теперь паренек не потанцует, — вздохнул Ветинер.
Патрик помнит, как рыдала мать, помнит приговор врачей: коленный сустав серьезно поврежден, после сложной операции придется провести три месяца в гипсе от бедра до щиколотки.
В перспективе нога скорее всего перестанет сгибаться. Все в доме горевали, что судьба мальчишки отныне предопределена — о карьере в балете надо забыть. Сам же Патрик лежал в гипсе недоумевая: почему все его жалеют? И почему всеобщая паника его не трогает? Наверное, потому, что он сдаваться не собирается: будет тренироваться, разрабатывать ногу... Странно, что мать так быстро отступилась, — разве не она внушала ему у балетного станка, когда он в тысячный раз отрабатывал очередное па: «Спину держи прямо. Рука и нога — вытянуты. Ты — струна. Еще раз, еще. Криво! Косо! Повтор! Еще раз, еще!» Порой он повторял одно движение несколько дней подряд. Пэтси говорила, что балет — каторжный труд, слабакам не по плечу, Патрик не смеет делать себе поблажки, капризничать или снижать нагрузки.
Разве не мать собственноручно повесила в своем репетиционном зале лозунг «Слезы запрещены!» Так почему же сейчас, когда он получил обычную травму, она так легко опустила руки?
«Ты чего, ма, — шепнул он, когда мать в очередной раз заплакала у его кровати. — Не смей, ты же сама говорила: «Больно? А ты заткнись и продолжай». Я так и сделаю!»
На восстановление ушло несколько месяцев. И еще полгода, чтобы отчаянными тренировками «вернуть себе колено». И хотя нога обрела способность двигаться и сгибаться почти как прежде, любое чрезмерное напряжение вызывало отек, и Патрику приходилось снова и снова проходить болезненную процедуру откачивания жидкости из сустава. Отказываться от хореографической школы и мечты стать звездой балета он не собирался, поэтому терпеливо привыкал к новому для себя графику жизни: репетиции—пункции, пункции—репетиции…
Как-то раз, возвращаясь домой, он попал в очередную ловушку.
Мальчишкам, видимо, не понравилось, что Патрика не удалось сломить и он опять вернулся к своим «пляскам». Пятеро лбов-одноклассников решили преподнести 12-летнему Танцульке-дурилке второй урок. Парни от души отколошматили беднягу, и Патрик добрался домой буквально ползком. Родители вызвали «скорую», а в клинике услышали уже знакомую фразу — на больничной койке мальчик проведет месяц.
— Выйдешь отсюда — отправишься в боксерскую школу, — строго сказал Патрику отец. — Я также записал тебя на занятия рукопашным боем, в студию, которую уже год посещает твой брат Донни.