Обычно фестивальным работникам предоставляют целый самолет. И нашей группе выделили. Шумная толпа кинематографистов всех мастей приехала к определенному часу в аэропорт, и все стали внимательно присматриваться друг к другу. Отправляясь в поездку, я справилась у мужа, который в былые времена очень дружил с Вадимом и его женой Брижитт Бардо: «Мы будем с ним председательствовать. Что он за человек, этот Вадим?» Помню его ответ: «Вот увидишь, он вовсе не такой легковесный волокита, искуситель, бабник, каким его описывают в журналах. Он ироничный, очень умный и совершенно очаровательный человек». Много позже Вадим признался, что первый обратил на меня внимание. Я прошла по коридору аэропорта, и ему, проводившему меня взглядом, показалось на мгновение, будто откуда-то сверху пробился луч и выхватил меня из толпы.
Он даже ахнул.
Итак, мы прилетели в Коньяк, нас расселили в гостинице и сразу же отправили на официальный обед. Все жюри уместилось за тремя столиками, и мы с Вадимом оказались рядом. Улыбнулись. Кивнули. Я произнесла пару дежурных фраз: мол, у нас много общих знакомых, да и мой муж с вами когда-то работал. Он поддакнул. И вдруг напомнил о той несостоявшейся встрече в Лос-Анджелесе, с лукавой улыбкой добавив: «Но тогда вы были с другим, и вряд ли бедняга Мишель об этом знал». И вот тут я ощутила на себе всю силу его мужского шарма. Это было сказано с доброжелательной иронией, заговорщически, без капли пошлости или упрека. Стало понятно, почему его называют суперсоблазнителем, — он обладал умением элегантно говорить нужные вещи в нужный момент, вовремя включать улыбку в пол-лица и смотреть на женщину так, что она буквально таяла.
Наши коллеги из фестивального жюри признаются позже, что сразу заметили: между Барро и Вадимом зародилась любовь.
Мы вели себя подозрительно — садились рядом на просмотрах, никого вокруг не замечали, всюду ходили вместе, опаздывали, смеялись некстати и разговаривали, разговаривали... Через три дня после знакомства Вадим позвал меня замуж: «Выходи за меня. Все равно же нам суждено жить вместе!» Но за все время, пока длился фестиваль, открыто своих чувств мы не проявляли, кроме, пожалуй, одного легкого поцелуя в уголок рта. Это произошло, когда Вадим провожал меня вечером в отель. Быстрый поцелуй, сделанный украдкой. Поцелуй, которому обычно не придаешь значения. Так мы попрощались. Вадим знал, что ночью я уезжаю в Ажен, маленький городок неподалеку.
Я ни при каких обстоятельствах не могла пропустить спектакль в своем гастролирующем театре. А Роже предстоял путь домой, в Париж, такси, которое повезет его в аэропорт утром, было уже заказано. Конечно, мы оба чувствовали, что когда-нибудь обязательно встретимся вновь. Возможно, осенью... «Как-нибудь, когда-нибудь…» — эти слова весь вечер вертелись у меня в голове. Нужно было делать решительный шаг. И я отважилась. Оставшись одна в номере, написала ему записку с нехитрой схемой: «Вам обязательно возвращаться завтра в Париж? Поставьте галочку в квадратике рядом со словом «нет» или в квадратике рядом со словом «да». Если поставите галочку в квадратике «да» — то, (стрелочка), «ничего не поделаешь». Если около «нет», то — (стрелочка) — поставьте еще одну галочку в квадратике «да», если согласитесь поехать за мной в богом забытый городок Ажен».
Ответ я получила сразу: две галочки «да» стояли в нужных квадратиках.
Помню и такую историю.
Она произошла на частной вечеринке у одного именитого продюсера по случаю окончания фестиваля. Мы, по обыкновению, чуть припозднились, а когда пришли, обнаружили, что все места уже заняты. Нас с Вадимом посадили не вместе, но мы, как нарочно, оказались за столом друг против друга. Хмельной хозяин дома, слывший бабником и балагуром, приняв лишнего, почему-то выбрал меня «девушкой на вечер», начал приставать, расточать комплименты: «О, Мари-Кристин, какая вы красивая, и как это раньше я не догадывался о том, что вы — моя судьба?
Без вас мне не жить, я хочу умереть в ваших объятиях!» Конечно, я понимала, что это пьяный бред, но как только встретилась глазами с Вадимом, почувствовала особенное значение этих слов. Вадим не отрываясь смотрел на меня — и под воздействием его взгляда они приобрели смысл — и для него, и для меня. Молчание Роже словно красноречиво озвучивалось. Мы оба это поняли. Это мгновение было поистине магическим.
— А вас не пугал роман с плейбоем? Вы же знали, какой любовный шлейф тянется за Вадимом? Наверняка слышали о его многочисленных женах, любовных историях и вообще о дурной репутации.
— Конечно. Повторюсь, мы встретились в зрелом возрасте, давно растеряв все иллюзии. Вадим честно рассказывал мне о своей жизни и подробно — обо всех своих женщинах.
