— Джейсон выразительно крутит пальцем у виска. — Что мы будем делать, если ты подхватишь воспаление легких?
— А что? — Лицо у Робби делается одновременно лукавым и обиженным. — Альбом мы записали, а тур только в следующем году. Могу себе позволить.
— Кстати, о туре, Робстер, — говорит Гэри, оседлавший кофейный столик. — Промоутеры начали работу, даже прибыли уже подсчитаны, так что пути назад нет. Нам бы не хотелось, чтобы ты вдруг выкинул один из своих фокусов.
Остальные располагаются на диванчике — Говард и Джейсон по бокам, Марк, как обычно, посередине. Робби, завернувшись в одеяло, как в тогу, садится на кровати, предчувствуя серьезный разговор.
Когда «Take That» возродились в 2006 году, он отказался присоединиться к группе, наговорил много лишнего, бросался словами «ни за что» и «никогда».
Прошло четыре года, и он все-таки здесь, с ребятами, — блудный сын, до последнего не знавший, ждут его дома или давно махнули рукой. Оказалось, ждали и, беззлобно поворчав насчет звездной болезни, приняли обратно в семью. Но работа в студии и съемки клипов — это одно, а тур из пятидесяти четырех концертов — совсем другое: миллионы людей, заплативших за возможность снова увидеть Робби Уильямса в составе легендарного бойз-бэнда, вряд ли поймут, если он в последний момент испугается и сбежит. Какими бы хорошими ни были новые песни, Робби остается гвоздем рекламной кампании тура, который обещает «Take That» небывалые в истории группы сборы.
Он не осуждает ребят за подозрения на свой счет: да, как сольный артист Робби добился большего успеха, чем Гэри, Говард, Джейсон и Марк, вместе взятые, но превратил свою жизнь в такое омерзительное месиво, что сам давно перестал себе доверять.
— Я не могу дать вам гарантий, — отставив кружку с чаем, Робби запускает татуированные руки в волосы. — Не знаю, что будет, когда придет время выйти на публику. Накануне мне может казаться, что я готов и чувствую себя отлично, а в день шоу захочется закрыться в сортире и плакать от страха. Я только надеюсь, что с вами мне будет не так тяжело, как одному.
— Ты поэтому решил вернуться? — спрашивает Марк. — Понял, что в группе легче перебороть страх сцены?
— Не только, — Робби уныло мотает опущенной головой.
— Это долгая история.
— А мы никуда не торопимся, — говорит Гэри, — Робстер, ты пойми, что мы не из праздного любопытства спрашиваем. Нам надо знать, почему ты вернулся и что нам от тебя ждать в туре. Я понимаю, тебе неприятно, но откладывать этот разговор дальше нельзя. Прости, старик.
Робби молча кивает. Никто из ребят не понукает его, они дают ему время собраться с мыслями. Он откидывается на кровати, заложив руки за голову, и упирается глазами в потолок трейлера. События последних четырех лет маршируют перед внутренним взором.
— Был февраль 2007 года, — говорит Робби задумчиво, — предыдущий год выдался тяжелым.
Я провел девять месяцев в туре, вы снова начали выступать как группа. Поймите меня правильно, парни, я не желал вам успеха….
...Робби открыл глаза. Часть подозрительно знакомой комнаты ненадолго вплыла в фокус. С трудом сопоставив факты, он пришел к выводу, что лежит у себя дома на диване. Как он попал сюда из клуба, где накануне отмечал 33-й день рождения, оставалось загадкой. Вчера коктейль из антидепрессантов и медицинских стимуляторов помог ему почувствовать себя почти счастливым: Робби пел, плясал, братался с незнакомыми мужчинами и признавался в любви женщинам, лиц которых не помнил. Дурман в крови все еще не развеялся, но сквозь розовую пелену химического счастья уже проступали очертания реальной жизни.
Жизни, в которой Робби чувствовал себя одиноким, потерянным, нелюбимым и ненужным, в которой он себя ненавидел. Каждое утро читал подборку статей о себе в Интернете, выбирая и смакуя самые гадкие, чтобы подпитать эту ненависть. Больше гореть в душе было нечему, а какое творчество без огня….
Успех «Take That» стал последней каплей. В прошлом году парни, конечно, позвали его в группу, но так, словно делали одолжение. А когда Робби отказался, не стали настаивать. «У него отличная карьера, мы желаем ему всяческих благ и думаем, что нам будет лучше друг без друга», — сказал от имени всего квартета Марк Оуэн. Лицемеры…. Робби убеждал себя в том, что у них ничего без него не выйдет, иронизировал, скрывая внезапно нахлынувшую тоску по атмосфере мальчишеского братства и дорожных приключений.
Когда у ребят все получилось, а его альбом «Rudebox» критики разнесли в пух и прах, в Робби что-то сломалось.
Несколько концертов тура пришлось отменить: он просто не смог заставить себя выйти на сцену.
— Это был большой тур, пришлось встречаться с сотнями людей, — пробует объяснить он притихшим парням из «Take That». — Я откусил больше, чем мог проглотить, и меня закоротило. Обычное волнение перед концертом превратилось во всепоглощающий страх. Знаете, как будто стоишь на балконе высотки, и вдруг тебе кажется, что ты вот-вот на секунду потеряешь контроль над собой и бросишься вниз. Наверное, такой страх бывает в последний момент перед самоубийством.
